В краевой прокуратуре сообщили, что раз нет факта преступления — не имеется никаких доказательств того, что люди были убиты или похищены, — то до выяснения обстоятельств возбуждать уголовное дело тоже никто не станет. И повторять операцию с заявлениями показалось и Москаленко, и всем остальным заинтересованным лицам делом бессмысленным. Тут, в городе, все преступники повязаны, надо понимать, одной веревочкой. Надежда оставалась на Москву.
Отпустив старика продолжать важную «общественную работу», Владимир углубился в чтение его материалов. И уже через короткое время имел не просто приблизительное, а довольно полное по-своему представление о происшедших здесь событиях. Москаленко подробно описывал свои беседы со свидетелями, переговоры в милиции и в тот день, когда бесследно пропали люди, и позже, после того, как толпа возмущенных родственников, в буквальном смысле штурмовала дачу зятя губернатора и нашла там доказательства преступления — следы, похожие на кровь, и стреляные гильзы. В милиции эти вещественные доказательства у них забрали, сказав, что отдадут на криминалистическую экспертизу, но на том все и заглохло. Ни экспертизы, ни вещдоков. Словом, картинка для Поремского окончательно прояснилась, и он понял, с чего надо начинать.
Уходя, Владимир попросил старика, чтобы тот о визите к нему следователя никому не рассказывал, а если ему срочно потребуется помощь, то следует обратиться напрямую к руководителям прибывшей из Москвы группы, государственному советнику юстиции Турецкому или генералу Грязнову, которые остановились в гостинице «Кубань». Но там тоже надо вести себя осторожно, потому что все прослушивается.
Очередь у подъезда заинтересованно уставилась на Владимира, но он поощрительно помахал всем ладонью и ушел. Точнее, попытался уйти, уже вышел из двора, когда услышал за спиной быстрые шаги, обернулся и увидел догоняющую его Светлану. И опять подивился тому, как она прекрасно сложена, как легко двигалась, какие у нее ну просто замечательные, полненькие такие, крепкие загорелые ножки.
Владимир резко остановился и обернулся, и она на бегу едва не уткнулась в него носом. Удержалась, вытянув перед собой руки, но все равно уперлась ладонями ему в грудь. Он придержал на себе ее ладони, и получилось, будто они. захотели вдруг оба прилюдно обняться. И рассмеялись от такой неожиданности.
— Ну, что ж вы? — со смешливой укоризной произнесла женщина. — Сами сказали — увидимся, а сами — бежать? Где ж это я вас потом найду? Я даже не знаю, как вас зовут!
— Володя. А остановился я, — он таинственно наклонился к ней, — в одной гостинице на окраине города, но называется она «Центральная».
— Ну, как же, знаю! — рассмеялась она. — А вы к нам надолго?
— Как дела пойдут. Дальше — посмотрю. Это не от меня будет зависеть.
— А от кого?
— Да хоть бы и от вас.
— Ой, ну ни за что не поверю! — Она демонстративно выдернула свои ладони из его рук. Но, видно, решила, что поторопилась, потому что тут же сама взяла его за руки и спросила: — А сегодня вечером вы чего делаете?
— Вечером, скорее всего, попробую отдохнуть.
— А вы ко мне приезжайте, вот и отдохнете.
— Что, прямо так сразу? — изумился Поремский.
— А у нас иначе нельзя, — весело ответила она. — Иначе можно всю жизнь зря прождать!
— Молодцы, это — я понимаю!
— Если захотите прийти, адрес запишите. Или давайте я, если есть на чем.
Владимир охотно протянул ей чистый листок, и она аккуратными круглыми буквами записала свой адрес: Почтовая, дом 10.
— Вы найдете, Володя? У нас собственный дом, небольшой, но уютный.
— Конечно, найду, — охотно пообещал он, отчасти жалея, что невозможно ее навестить в уютной домашней обстановке прямо сейчас.
— Смотрите, — серьезно сказала она и провела ладонью по его груди, — а то я обижусь.
«Вон как у них тут! — подумал Поремский. — Нет, обижать такую красоту было бы крайним грехом. И этого просто не поймут ни Александр Борисович, ни Вячеслав Иванович. Ну а Рюрик? — на миг шевельнулось в душе сомнение. — А что Рюрик? Он, в общем, не по этой части, он серьезный человек, ему быстрые связи противопоказаны…»
Позже, на протяжении дня, у него разок-другой мелькнула все-таки предательская мыслишка: «А не подстроена ли эта, якобы неожиданная встреча специально? Не ведут ли меня уже местные деятели, чтобы таким образом с ходу скомпрометировать и вывести из игры?» Но перед внутренним взглядом тут же возникали сверкающие глаза Светланы, слышались ее осторожно серьезные слова об обиде, и в душе Поремского поднималась горячая волна нетерпеливого ожидания. Это ж надо такое! Вон как задела!
А может, он действительно ей понравился, и она решила таким вот образом, с ходу устроить свою судьбу? Они тут все, похоже, весьма решительные и скорые на расправу. Казаки, рисковые головы, смесь горячей южной крови и бешеного кавказского темперамента с роскошной северной красотой и рассудительностью. Чудовищное, фантастическое сочетание!
Решив действовать по порядку, первым Поремский отыскал бывшего «чеченца» Кваснюка. На счастье Владимира, тот сегодня отдыхал дома. Жена сказала, что он отсыпается после суточного дежурства. Но сам Кваснюк, услышав голоса жены и незнакомого мужчины, громко поинтересовался, кого это принесло. Жена ответила, что прокурор из Москвы — так она прочитала в удостоверении должность Поремского.
Хозяин немедленно появился — с заспанным лицом, спутанными волосами, в мятых спортивных штанах и тапках на босу ногу. На груди у него, справа, краснел рубец зажившего ранения.
Из записок Москаленко Владимир уже знал, кем и где служил Кваснюк, и повел себя осторожно и предупредительно. Извинился за беспокойство и сказал, что хотел бы лишь кое-что уточнить об известном деле, не больше. Но сделать это надо в официальном порядке, то есть под протокол. В противном случае придется вызывать в прокуратуру, зря морочить человеку голову, заставлять его терять личное время, отрывать от семьи, от отдыха… Словом, уговорил.
Поремский вписывал свои вопросы в протокол, заполнял строчки ответами, то есть «узаконил» показания бывшего сержанта-контрактника, и скоро оставил того досыпать, к своему, а также Кваснюка удовольствию.
Выйдя на улицу, Владимир достал телефонную трубку и вызвал Елагина. Тот, по идее, должен был в это время исследовать губернаторскую дачу.
— У тебя все в порядке? — спросил Рюрика.
— Потом расскажу, — серьезно ответил тот. — Нравам в этом городе, конечно, не позавидуешь.
— Ну, это как кому повезет, — усмехнулся Владимир. — Но я не об этом. Тут у меня показания, я прочитал уже кое-что. Так вот, Рюрик, оставь себе на заметочку. Один деятель сообщает, что какой-то охранник из тех, что у тебя там имеются, утверждал, будто они не стреляли, а взрывали, точнее, проверяли образцы китайской пиротехники, которая вся оказалась бракованной. А мой свидетель, он на обеих чеченских воевал, знает дело, категорически показал, что стреляли из автоматов «Калашникова» и пистолетов, и своей ошибки он не допускает. Я думаю, было бы неплохо, если бы твои охранники там, на даче, показали то место, где они проводили испытание пиротехники. Козырь был бы неплохой.
