пера, я размышляла, будет ли этих обещаний достаточно или добавить что-нибудь еще, когда в дверь постучали.
– Ваше Высочество, – раздался голос тети, – к вам Аманда Кивис с неофициальным визитом.
– Пускай заходит, – разрешила я и накинула на плечи пеньюар.
Однако Бабайка, судя по звукам из коридора, продолжала топтаться у порога.
– Что-то еще, тетушка? – спросила я, распахивая дверь.
В руках у Бабайки был конверт, который я выхватила до того, как она опомнилась и попыталась спрятать.
– Это мое письмо! – возмутилась она, однако я уже увидела свое имя на конверте, помахала им перед носом тети, вернулась в комнату и принялась читать.
Когда Аманда вошла и присела в реверансе под строгим тетушкиным взглядом, я стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. На моем прекрасном, полном холодного очарования лице не было ни тени смятения из-за только что прочитанного – Онтарио назначал свидание в саду в восемь вечера.
– Хочешь лимонаду? – предложила я, когда тетя оставила нас. – Или вишневого пирога?
– Спасибо, Твое Высочество, – рассмеялась Аманда, – но я хочу совета.
Я упала на кровать, обняла задремавшую смиссу и похлопала ладонью по одеялу:
– Садись и рассказывай!
Подруга замялась.
– Как тебе Его Высочество Стич? – наконец, спросила она и покраснела.
– В смысле? – не поняла я.
– Ну… – она неопределенно покрутила пальцами в воздухе. – Считаешь ли ты его привлекательным?
Я вспомнила резкие черты, аристократический нос и узкие губы, темные глаза, в которых хотелось утонуть и… то, как принц отшатнулся от клетки со смиссой.
– Пожалуй, на него можно смотреть без слез и даже поддерживать приятную беседу, но и только. Но я заметила, что он явно считает привлекательной тебя…
Аманда покраснела сильнее и задала следующий вопрос:
– Мы хорошо смотримся вместе?
Я в недоумении уставилась на нее.
– Я не забыла об Онтарио, – в ответ на мой взгляд, замахала она руками, – наоборот, только и думаю о том, как вернуть прежние отношения! Именно поэтому я пришла и задаю такие странные вопросы. Видишь ли, на торжественном обеде все заметили, что принц оказывает мне знаки внимания. Надеюсь, это не укрылось и от Онтарио. Как думаешь, если я немного пофлиртую с Его Высочеством на сегодняшнем балу – будет Онтарио ревновать?
– Отличная идея! – поддержала я. – Он просто обязан ревновать!
Аманда улыбнулась, а потом погрустнела.
– Ты простишь меня, если я скажу тебе это…
– Что?
– По-моему, Онтарио без ума от Твоего Высочества!
Смисса почувствовала мое минутное замешательство, потому что боднула под руку, переключая внимание на себя и давая возможность обдумать ответ.
– Это правда, Аманда, – вздохнула я, доставая письмо из кармана пеньюара и протягивая ей. – Но, клянусь, моей вины в этом нет! Я всем сердцем желаю тебе счастливых лет с ним. И даже если бы я была влюблена в него, он принцессе не пара, уж прости за откровенность.
Подруга порывисто обняла меня и принялась читать письмо. По мере чтения выражение ее лица становилось все решительнее.
– Ты, как всегда, права, Твое Высочество, – сказала она, дочитав и вернув мне бумагу. – Я не должна позволять ему делать глупости!
– Вот именно, – кивнула я. – Поэтому предлагаю тебе сходить на свидание вместо меня и открыто поговорить.
– То есть как? – удивилась Аманда. – Он же приглашает тебя!
Я тяжело вздохнула. Иногда блондинки такие блондинки!
А потом подошла к столу и написала младшему Ананаксу прийти в сад, хотя бы ради того, чтобы сбежать из духоты бального зала. Дала прочитать письмо Аманде, запечатала своей печатью и вернула ей.
– Отправь посыльного сама. Боюсь, тетя не позволит этой бумажке покинуть стены дома. Я опоздаю на свидание, скажем, на час – принцессам положено опаздывать. А у тебя будет время заставить Онтарио вспомнить, как хорошо вам было вместе. А теперь ты можешь мне помочь?
– Конечно, Твое Высочество! – воскликнула Аманда. – Все, что хочешь!
– Образ «бордовой розы Самыйсокса» меня больше не забавляет, – пояснила я. – Нужен новый. И желательно не менее… э-э-э… запоминающийся. То есть такой, чтобы принц стремился проводить со мной как можно меньше времени на балу.
– Я не поняла, – вздохнула Аманда.
– Пусть ему будет стыдно стоять рядом, – хихикнула я. – Да и всем остальным тоже. Если будет скучно, беседой меня развлечет Его Светлость Ананакс – этого ничем не прошибешь!
Аманда наморщила нос, задумчиво разглядывая меня, но я уже видела, как задвигались в ее прелестной головке шестеренки механизма, отвечающего за моду.
– Эврика! – наконец, воскликнула она. – В смысле, эклектика! Я недавно прочитала о новом веянии в искусстве. Об этой самой эклектики, то есть смешении жанров. Нам потребуется несколько нарядов.
– О-о-о, этого добра сколько угодно! – простонала я и поднялась. – Пойдем в соседнюю комнату, сундуки с платьями там.
Аманда взвизгнула от восторга.
– И ты позволишь мне в них порыться, Твое Высочество?
– Ну, раз ты будешь придумывать мне костюм! – засмеялась я.
– Тогда я сбегаю вниз и передам письмо груму, – заторопилась Аманда. – Он отвезет его Онтарио, а я вернусь, и тогда… – она взглянула на меня, сияя от радости, – ничто уже не будет отвлекать от тех восхитительных нарядов, что ты привезла из столицы и держишь под замком, никому не показывая!
Я чуть было не покрутила пальцем у виска, но потом решила, что все люди разные, и если я, например, с горящими глазами буду рассказывать папеньке и бабуле о Кошке, то почему Аманда с такими же глазами не может обсудить со мной модные тенденции?
Последующие два часа мы провели, вытаскивая платья из сундуков и раскладывая по всем горизонтальным поверхностям комнаты. Собственно, вытаскивала Аманда. Пищала, хлопала в ладоши и вскрикивала: «О боже, какая прелесть!» – она же. В результате наших манипуляций бальный костюм получился на редкость эклектичным. Он состоял из пышной розовой юбки, из-под которой выглядывала кружевная отделка нежно-зеленых панталончиков (оказывается, в сундуках лежали еще и пижамы), ярко-оранжевого камзола с рукавами-фонариками (кажется, это был охотничий костюм, правда его яркость так резала глаза, что не скрыться от меня-охотницы мог бы только совершенно слепой или абсолютно мертвый зверь). Вишенкой на торте оказалось боа из перьев какой-то экзотической птицы в зеленых и красных тонах.
Аманда, помогавшая мне облачиться во все это великолепие, не могла сдержать смеха, а когда я предстала ее взору полностью одетая, она с совершенно неприличным хохотом повалилась на кушетку и несколько минут не могла вымолвить ни слова.
Ожидая, пока подруга успокоится, я играла с Кошкой своим боа, из-за чего несколько перьев были уничтожены.
– Голубые тени, накладные ресницы и помада цвета «поцелуй страсти», Твое Высочество, – успокоившись, сказала Аманда. – И образ будет просто
