этим человеком не могу.
– Хорошо, – коротко отвечаю ему. Я все еще не могу прийти в себя после того, что только что произошло. – До свидания, – прощаюсь я и слышу в ответ нечто неразборчивое, словно он пытается побыстрее прогнать меня.
Развернувшись, быстро выхожу из кабинета и закрываю за собой дверь.
– Чокнутый.
Слово вырывается так быстро, что я не успеваю заметить идущего по коридору молодого доктора, который с веселой улыбкой на лице здоровается со мной.
* * *
Пройдя по длинному коридору, я оказываюсь перед большим, во всю стену, окном. Отсюда открывается изумительная панорама городской жизни. Дыхание перехватывает. Высотки будто соревнуются между собой, кто из них выше и красивее. Темно-синие, черные, красные, белые, графитовые – все они кажутся мне необычайно прекрасными и архитектурными. Клиника расположена на холме, поэтому отсюда открывается прекрасный вид на весь город: на огромное кольцо зданий, улицы, проспекты, холмы, парки, реку, мосты и башни небоскребов. Стою еще какие-то пару минут, а потом, с досадой вздохнув, спускаюсь по лестнице на первый этаж.
Пока плетусь к окошку выдачи препаратов в аптеке, размышляю о том, рассказать ли Джеку о сегодняшнем происшествии с доктором. Меня гложат сомнения: с одной стороны, поведение доктора Бретона поставило меня в тупик; но с другой стороны… Быть может, умолчать и попытаться самостоятельно разобраться в своих переживаниях? Чувствуя усталость от тяжелых мыслей, подойдя вплотную к окошку, я протягиваю милой девушке рецепт.
– Добрый день.
– А, здравствуйте! – лучезарно приветствует меня девушка за стеклом, беря мой рецепт. – Рада видеть вас сегодня!
– Я вас тоже.
Выдавив слабую улыбку, потупляю глаза на белую столешницу. Замечаю на ней небольшие царапины, словно кто-то поцарапал ее когтями.
– Что-то слишком большая дозировка, – говорит девушка так тихо, что я едва слышу ее.
– Вы о чем?
– Ну, в рецепте написана дозировка. И она отличается от той, что была раньше…
Я вопросительно смотрю на девушку, которая тоже, как и я, не понимает, в чем дело. Ее волосы, убранные в высокий хвост, спускаются легкими локонами по белому халату, показывая статную лебединую шею.
– А разве это плохо?
Блондинка резко опускает взгляд в рецепт и тяжело вздыхает.
– Препарат, который доктор вам сейчас выписал, сильно притупляет эмоции. Но дозировка чересчур высока. Такую выписывают тем, кто находится в клинике для душевнобольных. Пациенты принимают лекарство курсом, под пристальным наблюдением врачей. И уж точно дозировку повышают не так резко.
Девушка поворачивается ко мне спиной и ищет таблетки в металлическом стеллаже. Я тем временем пытаюсь обдумать ее слова. Мысленно повторяю вновь и вновь то, что она сказала. Не могу сдержать интерес и, облизав пересохшие губы, решаюсь задать волнующий меня вопрос:
– Скажите, а… доктор Бретон сегодня не показался вам странным?
Девушка оборачивается ко мне, пару раз моргает большими серыми глазами, будто пытается понять суть моего вопроса, а потом наклоняется ко мне.
– Вы тоже заметили, что он сегодня… немного не в духе?
Я молча киваю. Девушка оглядывает коридор, крутя головой из стороны в сторону.
– Я, когда пришла на смену, увидела, что доктор Бретон чем-то расстроен. Он ходил по холлу из стороны в сторону и с кем-то громко разговаривал по телефону.
Внимательно смотрю на девушку, анализируя ее слова.
– И вообще, доктор Бретон имеет не слишком хорошую репутацию.
– Почему?
После моего вопроса повисает тишина. Девушка ежится, будто чувствует холод на своей коже, но через секунду склоняется ко мне еще ближе и шепчет:
– Я здесь работаю каждый день, и мне доводится встречать не очень приятные личности. И все эти личности поголовно ходят к доктору Бретону. Однако…
Блондинка умолкает, словно пытается подобрать правильные слова. Я внимательно разглядываю девушку в ожидании продолжения. Тонкие губы, бледноватое лицо, длинные ресницы, ровный нос… Она кажется мне чересчур миниатюрной в этом большом медицинском халате.
– Однако не все эти люди – хорошие.
– Вы имеете в виду…
– Да.
Кивнув, девушка еще раз оглядывает коридор, будто боится, что нас кто-нибудь услышит. В ее руке зажат небольшой пузырек с капсулами.
– И эти люди по большей части богаты. Как-то раз доктор Бретон принимал своих клиентов – миловидную семейную пару, на первый взгляд самую нормальную. А после сеанса я своими глазами видела, как доктор Бретон рассказывал женщине про лекарство, совершенно не стесняясь того, что половина его слов – абсолютная ложь. И после того, как я выдала по рецепту лекарство, доктор Бретон получил от мужчины пухлый конверт с деньгами. И этот случай – не единичный.
Я поджимаю губы, пытаясь осознать то, что только что услышала. В голове никак не укладывается ни поведение доктора Бретона, ни то, что сказала эта девушка. Словно между этими фактами стоит крепкая плотная стена, которую я ничем не могу разрушить.
– Послушайте, – прерывает мои думы девушка, протянув свои руки к моим, лежащим на столешнице. – Я наблюдаю за вами вот уже полгода. С самого начала, как только вы тут появились. Не сочтите это ненормальным, просто… Я не верю, что вы не можете справиться без таблеток.
Ее серые глаза мечутся из стороны в сторону. Чувствую, как холодные пальцы девушки касаются моих, и в ту же секунду меня пробирает мелкая дрожь. Она настолько сильная, что мне кажется, передается девушке.
– А что, если вы ошибаетесь?
– Вы можете так думать, но неужели вам никогда не было интересно, как в действительности лечится амнезия?
Этот вопрос оглушает меня. Я слишком слепа. Слишком жалею себя. И ни разу не задумалась о том, в чем кроется основная причина моих проблем. Только что эта хрупкая блондинка открыла мне глаза на мою же жизнь.
– Вам решать, губить себя конской дозой препарата или же попытаться справиться со своими кошмарами самостоятельно. Попробуйте неделю не принимать препарат. И если я окажусь не права, вы сможете пожаловаться на меня вышестоящему руководству.
– Вы что, читали мою историю болезни?
– Да, – твердо заявляет девушка, не выпуская мои руки из своих. – Более того – я знаю, что вас лечат неправильно.
Глава 8
Он
Я весь в поту. Капли спускаются по вискам, а кожа пытается вновь вобрать их в себя, как раскаленный асфальт. Мои руки связаны за спиной тугой леской. Пытаюсь повернуть их – и разом запястья прожигает острая боль. Свет от тусклой лампы щиплет глаза. Пахнет сыростью и мхом. Щурюсь, пытаясь оклематься. Дикая ломота в мышцах отдает в кости.
Слышу шаги. Скорее всего, человек – в берцовых ботинках. Опускаю голову, чтобы сосредоточиться на звуке. Он раздается где-то впереди
