class="p1">– Не чувствую. Он сказал, что я ему больше не нужен. Я чувствую только его настроение, но дотянуться до него самого не могу.
Лотти поморщилась, словно ей было больно. И ей действительно было больно от этих слов.
– Он… – Она помедлила, подбирая правильные слова. Потом пожала плечами и сказала как есть: – Он злится, Септимус. В основном на меня. Но срывает злость на тебе.
Софи забралась на руки к Лотти и прижалась носом к носу Септимуса:
– Он срывает злость на тебе, Септимус, потому что он знает, что это безопасный вариант.
– Я не понимаю, – растерянно пробормотал Септ.
– Глупая крыса! Он знает, что как бы сильно он тебя ни обидел, ты все равно будешь его любить. Как я люблю и всегда буду любить Лотти!
Усы Септа мгновенно поднялись, как распрямившиеся пружинки. Его глаза заблестели:
– Думаешь, я сумею его разыскать?
– Да! Imbecile![5] Где Дэнни? Он не мог так легко разорвать вашу связь. Найди его!
Септимус встряхнулся и сосредо-точенно уставился в одну точку. Его хвост забился из стороны в сторону:
– Он на вокзале.
– Наверное, надо сказать дяде Джеку? – спросила Лотти, прислушавшись к шуму, доносящемуся из кладовки. Мама готовила ужин, напевая под радио в кухне.
Софи решительно покачала головой:
– Лучше не надо. Мы сами с ним разберемся.
– Хорошо. Мам! Мне надо сходить к Руби! Насчет домашних заданий. – Лотти скрестила пальцы. Ей не нравилось обманывать маму, но у нее была уважительная причина. Не дожидаясь ответа, она схватила куртку и выбежала на улицу.
* * *
Лотти сто лет не была на Нитербриджском вокзале. Это старое здание из серого камня, с металлическими перекрытиями, выкрашенными белой краской, всегда ассоциировалось у нее со старинными паровозами из позапрошлого века – и уж никак не с современными электричками и автоматами с сэндвичами и напитками. Здесь был всего один путь с двумя крошечными узенькими платформами.
Обе платформы практически пустовали, лишь на одной из скамеек сидел Дэнни.
– Что ты здесь делаешь? – нахмурился он, обернувшись к Лотти.
– Нам надо поговорить. – Лотти села рядом с ним на скамейку, но не слишком близко. Она еще не забыла про паука.
– Как ты узнала, где меня найти? – спросил Дэнни. – А, Септ. Кажется, я тебе говорил, чтобы ты от меня отстал.
Увидев, как сжался Септимус, Лотти буквально взбесилась:
– Не смей с ним так разговаривать!
– Я буду с ним разговаривать как захочу. Это мой крысюк! – огрызнулся Дэнни, но его глаза распахнулись от удивления.
– Вот именно, что твой, – сердито проговорила Лотти. – Поэтому тебе надо о нем заботиться, а не срывать на нем злость. Посмотри на него. – Она схватила руку Дэнни и усадили Септимуса к нему на ладонь. – Ему плохо и грустно, у него шерсть потускнела.
– Я правда твой? – спросил Септ, обнимая пальцы Дэнни.
Дэнни вздохнул и погладил Септимуса по спине.
– Да, – сказал он. – Прости меня, Септ. Я поступил с тобой плохо.
– Но почему? – спросила Лотти. – Я не понимаю. Когда мы ездили в пансионат, я еле выдержала разлуку с Софи. А ты сам его оттолкнул. Почему?
– Чтобы папа не смог меня шантажировать, – снова вздохнул Дэнни. – Смотри. Он меня наказал: заколдовал Септа, чтобы он не ходил со мной в школу. И я подумал, что если Септимус останется моим фамильяром, папа всегда сможет заставить меня делать все, что он хочет. Это ведь и есть шантаж, да? Я не хотел, чтобы папа всегда мной командовал. – Он усадил Септа к себе на плечо, и тот прижался к его щеке. – Ну и ладно, и пусть. Я уже понял, что не смогу без Септимуса. А папа пусть делает все, что захочет.
– Я уверена, что если ты поговоришь с дядей Джеком, он тебе разрешит взять Септимуса в школу после рождественских каникул, – осторожно заметила Лотти.
Дэнни рассмеялся:
– Я не собирался возвращаться в школу, Лотти. Я забрал из копилки все деньги. Я собирался сбежать из дома.
– Собирался? – с надеждой спросила Лотти. – А теперь передумал?
Дэнни пожал плечами и пробормотал:
– Как-то на улице холодно.
– Очень холодно, – согласился Септимус. – Если у тебя с собой деньги, можно зайти в кондитерскую и купить арахиса в карамели. Это как раз по дороге домой.
Дэнни встал и поморщился, как будто он очень долго сидел на скамейке и у него затекли ноги.
– Хорошо. Будешь арахис? – спросил он у Лотти как-то застенчиво и почти виновато.
Лотти кивнула и подумала: будем считать, это он так извинился. Потому что других извинений от него все равно не дождешься.
* * *
– Твоя очередь, Фред. – Лотти поставила перед Фредом огромный сверток, который он все равно не удержал бы в лапах. Сверток был раз в шесть больше его самого.
– Это все мне?! – Фред дважды обежал вокруг свертка и любовно прижался к нему щекой.
– Ты не будешь его разворачивать? – сердито спросила Софи. Она знала, что там внутри, но ее все равно раздражало, что Лоттин подарок для Фреда был таким большим. Намного больше, чем подарок для нее.
– Ой, да… – Фред разорвал оберточную бумагу. Внутри оказалась картонная коробка с прозрачным целлофановым окошком. Фред застыл, во все глаза глядя на содержимое коробки. – Радужный сахар! Спасибо, Лотти!
Софи решительно уткнулась носом в Лоттину руку, явно давая понять, что теперь ее очередь получить подарок. Лотти вручила ей сверток в очень красивой подарочной бумаге:
– Мы с мамой нашли его в Интернете и заказали из Франции.
Глаза Софи заблестели в предвкушении:
– Mais oui, – пробормотала она. – Naturellement[6]. Ага! – Софи наконец развернула сверток и увидела свой подарок. Красное флисовое пальто с отделкой из черного плетеного шнура.
– Это модель специально для такс, – сказала ей Лотти с волнением в голосе. – Она удлиненная, видишь? Тебе нравится?
– Да. – Софи позволила Лотти надеть на нее пальто и принялась вертеться и так и этак, любуясь собой. – Но это не значит, что я буду гулять по снегу, Лотти. Во всяком случае, я не буду ходить по снегу. Но, может, я вый ду на улицу, если ты вынесешь меня на руках.
Лотти кивнула и рассмеялась. Первый снег выпал в сочельник, и с тех пор Софи не выходила из дома. Отчасти из-за того, что ей не хотелось покидать кухню, где Лоттина мама и дядя Джек спорили о том, что они будут готовить на рождественский ужин. Дядя Джек ненавидел брюссельскую капусту, а Лоттина мама твердила, что запеченная брюссельская капуста – непременное блюдо для рождественского стола. Папа поддерживал маму, хотя дядя Джек утверждал, что
