Она божественно играет на пианино, ты об этом знала? Тут влетела Света, разъярённая, как пантера. Она покалечила её, понимаешь? Покалечила! Она, а не я! – Похоже, Славкой вновь овладевало безумие.
И вдруг он увидел, как неотвратимо меняется выражение лица сестры. По нему разлилась мертвенная бледность, расширившиеся глаза выглядели на нём чёрными провалами, губы посерели и мелко задрожали. Кажется, до Славы дошла суть произошедшего: словно последняя деталька пазлов легла на своё место, и перед его взором явилась во всей красе цельная картина. Только вот особой красоты в этой картине как раз не наблюдалось…
– Света собиралась в парикмахерскую, она говорила мне об этом утром. Она попала к тебе, да? Это ты ей обо всём рассказала? – Слава медленно наступал Ольгу, и под его словами она съёживалась, делаясь совсем крошечной и беззащитной. Сейчас она почему-то напомнила ему Женьку. «Это всё, что я любил», – с тоской подумал Слава.
– Я помогу тебе, – сглотнув слюну, пролепетала Ольга.
– Спасибо, ты уже помогла, – процедил Слава, почувствовав себя хозяином положения и оттеснив сестрёнку вглубь квартиры.
– Но ведь ты понимаешь, что тебе нельзя здесь оставаться? Тебя начнут искать именно отсюда. – Оля пыталась рассуждать благоразумно.
Славику удалось-таки переложить на неё часть своей вины: она знала обо всём, но рассказала об этом не тому, кому следовало. Ей стоило сразу обратиться в психиатрическую клинику или прямиком отправиться в полицию! Но теперь поздно думать о том, что могло бы быть сделано. Нужно предпринимать что-то прямо сейчас, чтобы хоть как-то исправить положение. Если всем плохо, то пусть хотя бы брату будет лучше. Он всё-таки близнец, и долгие годы они не могли представить себе жизни друг без друга!
– Я знаю, что нужно сделать. Они будут искать мужчину, Вячеслава Величко. А мы превратим тебя в женщину, то есть в меня. Ты станешь Ольгой Величко и в таком виде уедешь из города. Денег я тебе дам. – Оля, как всегда, придумала гениальную идею.
Славик подхватил её на руки и закружил по комнате. Сестрёнка была умничкой! А превратить его в себя она сумеет успешнее кого бы то ни было: она же лучший стилист в городе!
Через каких-то полтора часа перед зеркалом в Ольгиной спальне сидела точная её копия. Длинные волосы Славика были уложены по-девичьи кокетливо, на его лице, и так не слишком обременённом щетиной, не было ни единого волоска. Вместо очков Оля предложила брату контактные линзы. А макияж! Ольга всегда была непревзойдённым мастером визажа! По-женски изнеженные руки Славика украсились накладными ногтями умеренной длины.
С одеждой проблем тоже не возникло: по-мальчишески изящные фигуры достались и брату, и сестре, и её джинсы со стразами разве что чуть-чуть топорщились на нём, а под мохнатым свитерком притаился создающий нужные формы бюстгальтер.
– А ты красотка! – С гордостью и удовольствием разглядывала Ольга творение собственных рук и фантазии, поворачивая братца перед зеркалом. Тот попытался даже вильнуть бедром, что ему вполне удалось: будучи альфонсом, он научился многим дамским премудростям.
– Руками попрошу не трогать! Произведение искусства! – дурашливо пропищал Слава. На какое-то мгновение ему показалось, что вернулись старые добрые времена, когда их с Ольгой не могли разлучить никакие недоразумения.
– Ладно, произведение. Тебе пора. Похоже, мне грозит тюрьма, – вздохнула Ольга, целуя брата в щёку.
– Мне нужен паспорт, – напомнил Слава. В его мозгу мелькнула ещё одна тревожащая мысль, которой он не спешил поделиться с сестрой.
Насколько быстро выяснится, кого следует искать? Как скоро выйдут на Ольгу? Успеет ли он к тому времени удалиться из города на безопасное расстояние? И ещё: не захочется ли ей опять поделиться с кем-нибудь их общей тайной, как она это сделала раньше? Слава понимал, что оставлять Ольгу здесь опасно, а сделать вторые «женские» документы сейчас нереально. Оля должна исчезнуть вместе с ним, но совсем не так, как он.
Слава понял, что созрел для убийства родной сестры. Он уговорил себя, что это нужно для дела, что так ей придётся гораздо меньше страдать, чем в том случае, если её задержат и посадят в камеру, а потом арестуют и его. Нужна жертва, и этой жертвой станет вовсе не он.
«Се ля ви, Оленька! Разве не для того существуют близнецы, чтобы помогать друг другу?»
Слава огляделся в поисках подходящего орудия для исполнения задуманного и увидел фен, лежащий возле зеркала. Взяв его в руки, потянул шнур в стороны, проверив на прочность. Потом спрятал смертоносную игрушку за спину и кокетливо улыбнулся вошедшей в спальню Ольге. Та принесла паспорт.
– А как насчёт водительских прав? – поинтересовался Слава, приближаясь к девушке и заходя ей за спину, словно желая заглянуть в документы через её плечо. Оля удивлённо обернулась и спросила:
– Ты хочешь забрать мою машину?
– Естественно! Не на поезде же мне отсюда ехать! Либо тачка, либо самолёт, – нетерпеливо отозвался Слава. Он в ужасе понял, что идея убийства невероятно возбуждает его. Что он убил бы свою сестру, даже если бы в этом не было жизненной необходимости. Мужчина, словно зачарованный, уставился на совершенную, гладкую линию её изящной шеи.
– С поезда можно сойти в любой момент и затеряться в чужом городе, если ты боишься, что тебя снимут с полицией на конечной станции, – снисходительно объяснила Ольга.
– А ещё можно предупредить полицию по всему ходу следования поезда, – усмехнулся Слава.
– Самолёт тоже не панацея. Списки пассажиров легко прошерстить.
– В списках будешь ты, – занервничал Славик.
– Но ведь и здесь тоже буду я. Полиция всё равно рано или поздно догадается, что произошло. – Не надо было Ольге затевать этот разговор!
Оля слишком поздно это сообразила, вспомнив реакцию Славы на то, что она всё рассказала Светлане. Осёкшись на полуслове, девушка начала оборачиваться к брату, в глазах её мелькнуло сначала недоверие, потом – ужас. Ей хотелось крикнуть: «Нет, ты не сделаешь этого, братишка!» – но он уже сделал. Вместо крика получилось лишь сдавленное шипение, когда тонкий провод, крепко сжатый наманикюренными пальцами, захлестнул её шею, сразу лишив возможности говорить, потом – дышать, а ещё чуть позже – и жить…
Когда Ольга, вяло вздрагивая босыми ступнями, – тапочки слетели с её ног во время неизбежных конвульсий – сползла на пол без
