седлом. И надо признаться, что очень не плохих лошадей. Даже я смог определить, что они намного лучше, чем у меня.
— Живут же люди — ели цежу шепотом от зависти.
С дома начали выводить женщин и усаживать вовнутрь. Я насчитал трёх. Разглядывая их в подзорную трубу, отметил молодость и красоту женщин, скорее даже девушек. Все они как-то странно себя вели, вялые и безвольные, словно живые манекены или куклы. А крепостных крестьян хозяйки, полосатые воины в это время загнали в сарай, где раньше находились дилижансы. Вынесли из дома ружья и пистолеты.
Однако. Вот так, похоже, и с Марией так хотели поступить. Ну с… теперь я вас точно так просто не отпущу. И плевать мне на все приказы…и вообще я не на службе. Что-нибудь всё равно придумаю.
Всего с Качуковым отправлялось восемь слуг. А вот это уже плохо, их больше. Зато они не знают о нас, и это даёт мне шанс. Один пристроился впереди на коне, два сзади на верховых лошадях, остальные расселись по каретам. Сам Качуков сел в дилижанс с ящиками и бочками. Всё пришло в движение, и обоз тронулся в сторону Тулы.
— Так Фатей, держи подзорную трубу и осторожно за ними. И не дай бог, они тебя заметят. Мы за тобой — даю команду на выдвижение.
Потом мы быстро потопали к нашим лошадям. Фатей, сразу же умчался, Кулик тоже сел на лошадь, он наблюдает за Фатеем. Мы быстро распрощались со Шварцем, всё раз сто уже оговорено. Он сам доберётся на своих санях.
— Удачи — слышу на прощанье.
— К чёрту. Вперед гардемарины, жребий брошен — даю команду и машу рукой. Ну, прям как Цезарь. Ну, свой Рубикон я сегодня точно перешёл.
— А почему гардемарины, мы же на суше? — удивляется Савельев.
И что я должен ему, такому грамотному, ответить? Вот же ассоциации прут, от волнения что ли? А язык придерживать я так и не научился.
— Лиха беда начало — махнул я рукой, поудобнее устраиваясь на мешках с овсом, кутаясь в бурку.
У нас схема движения немного другая. Впереди скачет Фатей, за ним Кулик, который наблюдает и за ним и за нами. Мне не улыбается получить таких же преследователей, но уже за собой.
На козлах Савва с Петром, который тоже будет оглядываться назад. На конях дилижанса Гриша, как самый лёгкий. Сзади дилижанса скачут привязанные две лошади под седлом. Остальных я решил не брать, Шварц их вернёт Гартунгу, а деньги заберёт и передаст мне по возвращению.
В дилижансе я, Савельев и старший Ремез. Потом они поменяют уставших товарищей.
Уже совсем рассвело, и я пытаюсь понять, а куда же мы всё же едем? Почему-то оставили Тулу справа от себя и по объездной дороге направились в сторону Ельца. Вот и первая неожиданность.
Скорость наши визави держали довольно приличную. Так, что нам тоже пришлось подгонять наших лошадей. Тракт оказался довольно оживлённый, но гружёные возы и сани в основном перемещались в обратном к нам направлении. Попадались как нестранно и кареты, едущие в разных направлениях. Ранняя весна, а потому жизнь в империи начала просыпаться с ней, после долгой зимней спячки. Мороз спал. Сейчас по моим ощущениям, даже минус десяти не было. В этой разномастной массе мы и старались, чтобы нас не заметили преследуемые. Тут-то я и пожалел, что у меня только одна подзорная труба.
Проскочили какое-то захолустье под названием Ефремов.
Через десять часов гонки, заметили сначала Кулика, потом Фатея. Они, придерживали разгорячённых коней на повороте, не решаясь ехать дальше.
— Если такие скачки пойдут и дальше, то мы рискуем, останемся без лошадей — замечает мне Кулик.
— Понятно. Ну а там то что? — спрашиваю их, с опаской посматриваю на наших скакунов.
— Дальше село Лобаново, вотчина князей Долгоруких — теперь уже отвечает Фатей. (Не путать с имением — Имение Лобаново в Бронницком уезде Московской губернии. Примечание автора.)
— Твою же м…Ищем место для ночлега — будем надеяться, что поедут дальше. Иначе никакого смысла, тратится на такие дорогие дилижансы, нет. Село тоже расположено несколько обособленно, так что въезд и выезд из неё один. Увидим если что.
Отъехали чуть назад и расположились в небольшом лесочке, замаскировавшись парой срубленных ёлок с дороги. Тут открывался нужный нам вид на перекрёсток. Будем надеяться, что и они себе не изменят и раньше шести часов утра не появятся. Вытащили печку. Мы с Леонидом быстро сготовили гречневую кашу с салом. Остальные пока обтёрли лошадей. Всё запили чаем. Отвар настаивать просто некогда. Я это сделаю на утро, как и мясо с горячим бульоном и рисом. Из глиняных тарелок ел только я и Фатей, остальные из котелка. Ох, как же я ругал себя…мысленно, что не обзавелся серебряной посудой, а для других медной. Большой такой узелок мне на память. Потом я всех отправил отдыхать в дилижанс, а сам занялся растапливанием снега. Нужно нормально напоить лошадей, а не как мы, «дали по капле». Да и вообще, я сам себя назначил в дозор. Особо никто и не возмущался, только Максим Савельев этому удивился. Опять же спать в переполненном дилижансе, ещё то удовольствие. Тем более, что я почти весь день проспал, в отличие от моих спутников. Само больше досталось Фатею, затем Кулику.
Хорошо, что есть печка, а иначе пламя костра, выдало бы нашу стоянку. Я специально немного отошел и осмотрелся. Сразу же вспомнил, про маскировочные сетки.
А чтобы случайно не заснуть, начал придумывать себе полезную работу. Да и время так идёт быстрее. Помня наши прошлые приключения, начал строить завал вокруг лагеря. Смотришь, вдруг ещё и на следующий раз пригодится. Интересно то, что движение по тракту не прекращалось даже ночью. Пропали одиночки, но обозы и кареты в сопровождении верховых ехали. Их особенно хорошо было видно с большого расстояния в свете факелов, которые они держали высоко над головой…
Утром знакомые дилижансы никак не хотели, появляться в точно «положенное и отведенное» время, что меня изрядно нервировало. Наконец к восьми утра показались из-за поворота и резво помчались в сторону города Ельца.
Проскочили мимо богатого села Лукьяновка, где виднелись могучие дубы и ещё какие-то деревья, высаженные в ряд. Наверное, фруктовые.
Город Елец, расположенный на двух берегах реки Быстрой Сосны впадающей в Дон. Сначала мы увидели многочисленные купола церквей и монастырей, а потом и сам городок, расположенный в низине. Дома расположились на двух холмах, а центральная улица между ними. На вид раза в два меньше Тулы. Значит, примерно двадцать пять — тридцать тысяч жителей, подумал я. Прошлый раз я его «пролетел и не заметил», сейчас же пересел на козлы, чтобы получше рассмотреть.
Видны какие-то заводики и мастерские. Большой деревянный причал, вмерзший в лёд, на другом берегу. Рядом деревянный мост, и большой рынок, раскинувшийся на оба берега. Причём действительно большой, занимающий по площади почти такую же территорию, как и сам город. Среди местных жителей, наблюдается много военных.
Задерживаться наши противники не стали, а мы тем более. Дилижансы, прогрохотав по мосту, понеслись в сторону Воронежа.
— Ну вот, откуда пришёл, туда и вернулся. Бываю же такие совпадения — качаю я головой.
Я никак не мог понять, куда же так стремятся наши преследуемые деятели, да ещё в ляшской одежде? Понятно, что на юг. Но вот куда? Это меня очень злило. Я не мог принять никакого решения и составить, хоть какой-то приблизительный план наших действий. Ладно, посмотрим, куда они отправятся после Воронежа?
Но до Воронежа они не доехали, свернули в какую-то усадьбу около селения Рамонь, и всё с ночёвкой повторилось.
— Так Максим, запоминай, где они останавливались. Одна голова хорошо, а две лучше — царапаю, по-другому это и не назовёшь, на листке плотной бумаги вечером. Так же оставляю отметки на карте. Карта…слезы, а не карта. Всё очень и очень приблизительно. Хотя я и сам, в этом деле не особо разбираюсь, ну тут вообще…полный атас…
В Воронеж, как я понимаю, мы уже не поедем. Едем опять на восток. Они что на Кавказ собрались? Хотя такой вариант тоже исключить нельзя. Девками там из испокон веку торговали…да и не только ими.
Утром повторилась всё та же история, за исключением, что у местного крестьянина узнали, что это за усадьба такая. Оказалась Веневитиновых. Запишем. А-то такую фамилию не то, что запомнить, выговорить с первого раза не получится.
В Рамони переправились на другой берег по мосту, за что пришлось заплатить. Мне можно было и не платить как дворянину, но я решил не оставлять лишние о себе сведения. Бросил двадцати
