Только ты не забыл ради чего я уехал так далеко от Башен? — недовольно посмотрел я на боевого мага. — Будь она из обычной аристократической семьи — я бы и слова против не сказал, но она внучка главы совета Башен. Нет, Малграф, я не пойду на неоправданный риск.
— Тебе она нравится. — Весело улыбнулся Малграф. — Ты же любишь таких девушек, внешне — сильных, а внутри — слабых и нежных.
— Малграф.
— Молчу, маленький, но страшный магистр имперской школы магии. — Улыбнулся он, опустившись в кресло напротив меня, вздохнул. — Клэр для тебя не проблема, я знаю, на что ты способен. Что тебя беспокоит?
— Эдита. Аниса уже, но…
— Да, ты не мог и не можешь забрать принцессу просто так, этого права у тебя нет. Неужели ничего нельзя сделать?
— Самую большую опасность для Эдиты представляет Дарнир. — Вздохнул я. — Даже не знаю, что делать, если у тайной стражи ничего не получится.
— А Бук из Лавета?
— Ему в императорский дворец путь заказан. Надеюсь, что в этот раз всё получится. Только, когда он выпадет, этот шанс? Ладно, давай отдыхать. Прости что отвлеку, но завтра ты мне нужен на суде. Выезжаем утром.
— Хорошо. Только подумай на счёт Изабеллы. Она может принести пользу, а не только вред. — Поднялся он с кресла. — Ты лучше меня разбираешься в этих вопросах…
Очередная бессонная ночь полная размышлений, — посмотрел я вслед ушедшему боевому магу, — даже не представляю, как и когда всё успеть…
Ранним утром я уже был в Вернаде, где брал показания у детей. Присутствовавшие вместе со мной Малграф, Олемар и Игран, только тихо ругались, слыша некоторые подробности о клиентах покупавшие услуги. А я, внимательно слушая, записывал слова детей, при этом не стеснялся задавать наводящие вопросы…
Когда с допросом было закончено, я вышел из дома, где разместили детей и посмотрел на командующего городской стражей:
— Надеюсь, вы теперь чаще будете наводить там порядок?
— Разумеется, мой принц, теперь вы показали, кто управляет городом. Многие задумаются, прежде чем переходить вам дорогу.
— Всё готово? — спросил я у Улыбающегося Рыцаря.
— Да, преступников сейчас доставят. Только как поступить с альтами? Они не подданные Империи.
— Но совершил преступление на её территории. Поехали.
Запрыгнув в седло, я поправил меч и вытащил из ножен кинжал из мирита, задумчиво посмотрев на однородно чёрный металл.
Дорогая игрушка, даже для герцога будет проблемой купить подобное оружие. Редкий металл, его почти нет в природе, иногда его кусочки находят в застывшей магме вулканов. А ведь тот арбалетный болт тоже был покрыт меритом. Ладно…
Двигаясь по главное дороге города, достаточно широкой чтобы на ней смогли пройти шесть повозок. Прибыв на главную городскую площадь, куда уже привезли преступников, я поднялся на деревянную трибуну, заняв самое высокое место, как и полагалось судье.
По возможности нанесу несколько визитов вежливости правителям этого города. А то привыкли что здесь только стареющий барон, да купленный альтами граф, не говоря уже о пограничном легионе.
— По крови и праву члена императорской семьи, согласно закону Империи, я принц Эшарион, четвёртый сын императора Дария, граф Савроса и наместник баронства Вернад, возглавлю этот суд. Если у кого-то есть право это оспорить, пусть выскажется.
Ответом мне была тишина, впрочем, это было естественно. Выждав необходимое время, как и гласит традиция, я проговорил:
— Тогда начнём суд. — Проговорил я, и, мой голос усиленный магией разнёсся по площади, где собралось очень много народа. — Начнём с главного: проституция разрешена, но вовлечение в неё детей противоречит законам Империи. Сегодня на суде держатели публичных домов, нарушившие законы Империи, как и некоторые клиенты. К сожалению, я не могу схватить и предать суду всех тех, кто покупал детей ради сексуальных услуг. Но если такие попадутся руки стражи, они получат наказание согласно закону. Розалина Вейр. Вы обвиняетесь в вовлечение несовершеннолетнего в проституцию. Что вы скажите в свою защиту?
— Господин судья, — обратилась она ко мне, как и подобает моменту, — я заведую ночными бабочками уже двадцать пять лет. Ни разу за эти годы я не обидела и не позволила обидеть моих девочек. А девочка что работала у меня…
Толпа недовольно загудела, мне пришлось крикнуть:
— Тишину! — только после этого все успокоились, а я проговорил. — Продолжайте, Розалина.
— …Девочка, работавшая у меня, потеряла родителей, больше взрослых родственников у неё не осталось, а ей приходилось думать, как прокормить оставшихся братьев и сестёр. Иногда я даже платила ей больше и обеспечила защиту, чтобы никто не обидел её. Если я вру, пусть меня проклянут духи.
А она уверенна в себе и как ни странно, ни разу не соврала.
— Ваша вина в том, что вы позволили несовершеннолетнему ребёнку работать своим телом. Вы это не отрицаете?
— Не отрицаю и склоняюсь перед милостью закона. — Тихо проговорила она.
В таком случае, вы проговоритесь к штрафу в размере пятидесяти золотых империалов и трём месяцев каменоломен.
— Спасибо, господин судья, я принимаю наказание. — Встала на колени Розалина.
Единственный случай, когда человек заслужил милосердия, поэтому я и решил начать с неё. А вот с остальными такого не будет.
Суд продолжился и следующий же приговор был — смерть. За детскую работорговлю и вовлечение в проституцию. И следующий…
Последний держатель публичного дома, где мы и нашли пять девочек, держался нагло и когда я озвучил ему преступления, он лишь насмешливо проговорил:
— Да, принц, но почему ты там сидишь и только приказываешь? Может тебе стоит спуститься и самому взять в руки топор палача?
— Значит, вы не отрицаете своей вины. Так даже лучше. — Сухо заключил я. — Мне несложно и самому привести приговор в исполнение. Вот так.
Звонкий щелчок и держатель публичного дома падает на площадку, а его голова укатывается к ногам зрителей казни, которые расступаются перед ней.
— Кто-нибудь верните голову палачу, тело необходимо сжечь.
Голову вернул один из стражников, стоящий перед толпой передав её палачу за волосы, а тот просто скучающе забросил её к остальным преступникам.
Следующем на трибуну вывели альта, он оказался торговцем и довольно не маленьким. Это был именно тот, которого я сбросил с девочки ударом ноги.
— Элронд Ваар, вы обвиняетесь в покупке ребёнка для
