прикоснуться к человеку, ты спалишь меня. Я знаю, — показала ему обожженные пальцы.
— Доверься мне. Не бойся меня.
— Я не боюсь, я люблю тебя!
— Тогда закрой глаза, — он едва касался моего лица, но я чувствовала нестерпимый жар от этих прикосновений, но затем стало легче, просто тепло и очень приятно. И я почувствовала прикосновение его губ к своим. И получилось наоборот, сначала очень легкое, теплое, невесомое прикосновение, а затем пламенный, обжигающий, страстный поцелуй.
В моей голове послышался радостный возглас:
— Салема! Я вернулась!
— Но как? — этот вопрос я задала вслух.
— Древнее заклинание разделения огня, — ласково улыбаясь и продолжая гладить мое лицо, сказал Дрейк. — Теперь мы связаны навсегда, но, если кто-то из нас покинет этот свет, другой уйдет следом.
— Но зачем ты это сделал? — я испугалась за Дрейка.
— Я без тебя не смогу, так что без разницы. Моя жизнь теперь твоя. Прости, что сделал это, но больше ты от меня не сбежишь. Мы связаны, я привязал тебя к себе.
— Тогда вяжи покрепче, никуда не хочу от тебя уходить, никогда и ни за что!
Крепко обняла своего любимого дракона, чувствуя, что наши сердца бьются как одно. Его близость больше не обжигала, а дарила ласковое, мягкое, обволакивающее тепло.
Эпилог
Я с утра пораньше сидела в родительской таверне за столом у окошка и лопала оладьи со свежим ягодным вареньем.
— Салема, куда в тебя столько влезает? — спросила Аглая, но ее тон и сам вопрос противоречил теплому, любящему взгляду, которым она одарила меня.
— Да все туда же, — я погладила свой огромный круглый постоянно голодный живот, — там кажется не один прожорлик, а целая драконья стая! Постоянно хочется есть, — пожаловалась матушке.
— Я волнуюсь за тебя, милая, — не удержалась и призналась Аглая, — в деревне поговаривают, что матушка Дрейка была слабой драконицей и не выжила, родив его.
— Мать, ты что такое говоришь! — вмешался батя, который в последнее время стал более разговорчивым и очень заботливым, ему не терпелось стать дедом. С зятем он подружился, особенно, когда они вместе строили таверну в Драконьем приюте.
Я была абсолютно счастлива, все мои близкие, родные и самые любимые были рядом! И не было больше между нами ни лжи, ни тайн, ни притворства. Лишь любовь и взаимная забота. Иногда даже приходилось сбегать из замка в деревню от этой самой заботы, меня то и дело порывались носить везде на руках — это я про любимого мужа, или сдувать пылинки — а это уже про Ванессу, которая сходила с ума от беспокойства за будущего драконенка. Первое время наши отношения были натянутыми, она ничего не говорила, но явно не могла забыть мою провинность. Когда же она узнала, что я жду малыша, сменила гнев на милость и стала мне самой настоящей второй мамой.
— Ой, — живот ощутимо потянуло, — ой-ой-ой, — присоединилась и поясница.
— Деточка, ты побледнела, неужели началось? — всполошилась Аглая.
— Батя, отвези меня в замок, — попросила осипшим голосом, стараясь отогнать страхи, которые снова окружили меня плотным кольцом. Искорка помогала мне с ними справляться, успокаивая, что я очень сильная, хоть и не драконица.
Часто я ловила на себе обеспокоенный взгляд Дрейка, он старался не подавать вида, но очень боялся меня потерять.
Пока меня с превеликой осторожностью везли на телеге к замку, над нами уже летал мой дракон и порыкивал. Ну что рычать? Захотелось мне маминых оладушек, а он сразу рычать. Ох уж эти драконы. Снова сжалась от неприятных ощущений, что все нарастали и нарастали.
День выдался очень жарким во всех отношениях. К вечеру громкие крики огласили драконью долину. Все были до крайности удивлены, что кричит не один малыш, а два. Родился долгожданный дракончик, а компанию ему составила сестра. Никогда еще у дракониц не рождалась двойня, но я-то и не драконица, а у деревенских это в порядке вещей.
Солнце клонилось к закату. Я лежала, удобно откинувшись на свежие прохладные подушки и кормила доченьку, мы назвали ее Эния, что на драконьем языке значит огонь. Она была вылитая отец: на макушке уже торчал живописный кустик темных волос, а глазки синие с теплыми зелеными бликами.
Рядом на кровати сидел Дрейк, держал на руках сына и умиленно разглядывал кроху. Его мы тоже назвали в честь огня, который связал нас. Как утверждал Дрейк, Эйден копия Лема: рыжие волосики, ярко-зеленые глаза и на носике веснушки.
Ванесса в очередной раз заглянула и спросила не нужно ли чего, они с мамой соревновались в проявлении заботы. Думаю, мы с мужем сможем бывать наедине сколько захотим, няньки нам обеспечены.
— До сих пор не верится, — тихо произнес Дрейк, — двое и все обошлось, — он оторвал взгляд от сына и посмотрел мне в глаза. В этом взгляде была не просто любовь, а поклонение. Хотя, уверена, в моем взгляде можно было увидеть то же самое.
Никогда бы не могла подумать, что любить можно с каждым днем все сильнее. Наша любовь разгоралась и разгоралась точно пламя, становясь выше, ярче, горячее.
Жизнь была наполнена событиями: сначала переезд родителей в Драконий приют, свадьба, ожидание ребенка, как теперь оказалось двух. Мне не верилось, что это происходит со мной, не верилось, что этот сильный, смелый, щедрый, самый лучший мужчина любит меня, но он доказывал это каждый день, каждое мгновение.
И сейчас, с нашим сыном на руках он вызывал во мне нестерпимое желание прижаться к нему и не отпускать. Муж как обычно незамедлительно исполнил мое желание: осторожно прилег рядом. Так мы и уснули, рядышком, соприкоснувшись головами, с детьми на руках.
Конец
