Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
пока они не поняли, что я слышал слишком много.
***
«Это начинает выходить из-под контроля! Если ваш агент сменил сторону, пошлите другого, но Ратленда нужно лишить возможности писать».
«Ш. проводит много времени с графом, они разговаривают о чем-то, меня не допускают до этих аудиенций. После Ш. уезжает в театр, труппа занята новой, секретной постановкой. Часто приезжают О. и Б. Что-то готовится».
«Это бунт против Елизаветы. Эссекс и Саутгемптон уже в Лондоне. Ратленд присоединиться к ним еще до полуночи. Укрепить замок, защитить королеву. Выезжаю. — Сесил».
***
Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд
Ее Величество неловко расправляет складки платья. Ее сморщенные пальцы явно дрожат. Это возрастное, я видел такое, когда отец жены начал гаснуть.
— Не медли, Эдвард. Я все равно знаю зачем ты здесь, — и голос, голос тоже дрожит. Что же с тобой стало, моя прекрасная королева? Время не щадит никого.
— Тот драматург, помните Вам приглянулся «Сон в летнюю ночь»? — именно потому, что она знает я начинаю с этого.
— Да-да, помню. Как же его звали?
— Шекспир, — тут же подсказываю.
— И что с ним? При чем здесь бунт против Нас и казнь Меннерса? — хмурится и из-за этого на коже окрашенной в белый только сильнее проступают морщина на лбу. — Ты пытаешься переменить уже решенное дело, Эдвард.
— Эти пьесы писал Меннерс, — словно пороховой взрыв выдаю имя.
— А Шекспир?
— И Шекспир.
— Ты рассказываешь мне такие сказки, мой дорогой Эдвард. В пору решить, что ты выжил из ума, — она отмахивается, она не верит мне. После стольких лет служения, не верит!
— Так ли это важно сейчас? — обида жжет грудь и я повышаю голос. — Важнее всего, что вот-вот от Вашего имени казнят светоч, чьи произведения будут помнить веками! Умоляю. Отправьте в ссылку, закройте дорогу в Лондон, отстраните от двора, но не лишайте Англию…
— Говорят, что эта пьеса была написана по твоему заказу, — холодно замечает Ее Величество и я понимаю, моя горячность дорого встанет.
— Приму любое наказание, — смиренно склоняю голову.
— Даже смерть? Пойдешь ли ты на плаху вместо Меннерса?
Я уже и забыл, как она бывает жестока, наша добрая королева Бесс.
— Даже смерть, — киваю. — Пойду куда прикажет моя королева.
— Уйди с глаз моих и больше не появляйся при дворе. Роджер проведет всю свою жизнь в замке Аффингтон под надзор своего дяди.
— Милостивая… — я готов упасть на колени и целовать подол ее платья. Я готов упасть и больше не иметь возможности встать, захлебнувшись слезами облегчения.
— Уйди, — едва слышно приказывает Елизавета и я больше не смею испытывать ее терпение.
***
Я рискнул всем, чтобы свергнуть Сесила. Втянул Фрэнсиса и Роджера, даже подпустил католического шпиона слишком близко и чуть не потерял труд десятка лет. И ведь даже не Шекспир нас предал, удивительная верность для католика. Слуга Меннерса, Том, такой не обладал. Хотя, когда Уильям только признался, я чуть было не прикончил на месте этого безродного сына перчаточника, но…
Роджер пишет новые пьесы про древних шотландских танов и заговоры, про римских полководцев и жизнь в изгнании. Его сюжет становятся все мрачнее, разница с комедиями Шекспира все заметнее. Да Уильям их и не пишет больше, занимается театром. Зато сонеты…
«О, как тебе хвалу я воспою,
Когда с тобой одно мы существо?»2
Дамы вздыхают и шевелят губами, когда читают эти строчки, юноши цитируют их возлюбленным дабы добиться благосклонности. Все почему-то решили, что это романтический сонет. Но я-то знаю.
Знаю, что они оба никогда не будут прежними и с ужасом боюсь застать смерть хотя бы одного.
2020
Тоска
Тоска — это всего лишь слово. Оно никогда не расскажет почему кусок в горло не лезет и за неделю теряешь с десяток килограммов. Не поведает почему никак не заснуть, хотя будильник прозвонит через сорок минут, а ведь уже никакая тоналка не справляется с синяками под глазами.
Тоска — слово не способное передать зуд, словно песчинка под веко попала и царапает роговицу и никакие капли не вытащат ее оттуда, пока не прорыдаешься. Час-два-три от соли щиплет щеки и уголки глаз. Три-четыре-пять пока голова не начнет трещать по швам и не заснешь от бессилия, чтобы через полчаса проснуться от чертового сигнала «пора на работу».
***
— Ты скоро? — приглушенно доносится из-за двери вместе с скрипом новых кед об пол. Даже видеть не нужно, чтобы знать: он теребит потрепанный рукав рубашки, садится на кровать и нетерпеливо трясет ногой.
— Пять минут, — выдох и сигаретный дым попадает прямиком в отражение. Окурок летит в ванную.
Она мажет губы помадой, залезая за границы контура, зависает на секунду. Плевать и так сойдет это — гранж, детка. Глоток водки обжигает горло, недостаточно. Пусть будет два. И туши побольше на ресницы, а то половина осыпалась под глаза. Или это синяки? Кожа краснеет в месте где неосторожно царапает ногтем. Черт! Ладно, плевать.
— Долбаные фотографы все равно снимут так, будто я жирная уродина, — Лив распахивает дверь ванной с такой силой, что ручка попадает в будто бы специально вырезанную вмятину в стене.
— Срать на них, красотка, — Клайв действительно сидит на кровати, поднимается и подходит близко-близко. Так, что в дыхании чувствуется запах алкоголя.
— Рок-звезде можно, — она фыркает и мгновенно обнимает, запускает руки под рубашку, сжимая в кулаки футболку, пахнущую потом.
— Жене рок-звезды можно еще больше, — он шепчет в висок, целует в лоб. — Ну, давай забьем и не пойдем, м?
— Забьем, а потом пойдем.
— Для блеска в глазах, — кивает жене на прикроватную тумбочку, где каждому приготовлено по дорожке кристального удовольствия.
— Во сколько, говоришь, начинается церемония?
Они, конечно же, опаздывают. Целуются на заднем сидении лимузина, так что теперь его губы измазаны красным не по контуру и Лив заливисто смеется.
— Тебе идет, оставь так, — и слезы утирает, размазывая тушь. — Тут есть шампанское!
И они открывают Кристалл, разливают половину бутылки на пол, а половину все-таки в себя, друг в друга и плевать, что организаторы рвут и мечут. Фотографы хотят получить свою порцию пирога от Клайва Келвина и они получат, если тому будет до них дело.
— Как я выгляжу? — спрашивает Лив, за секунду до того, как открывается дверца машины и фанатские визги заглушают ответ мужа.
Она едва сдерживает смешок, заметив размазанную помаду на его подбородке. А Клайв крепко держит ее за руку, не позволяя отойти ни на метр. Если фотографы хотят, пожалуйте, но на каждой они будут вместе.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
