какая-то круглая железяка врезалась в губу, голову запрокинул, и в горло полилась огненная жидкость. И снова куда-то тянут, но теперь мир вокруг наполняется жизнью, звуками и деталями.
— Оправился? — через шум донесся знакомый голос.
Кивнул. На большее пока не способен.
— Тогда за мной, — Беззликий меня задери, это Тихий.
К удивлению, уже не шатало, и я вполне уверенно последовал за приятелем. Мы вернулись на прежнее место, под ногами валялась тварь с проломленной головой. Долговязого рядом не видно, его место занял другой боец.
Зрение почти полностью вернулось, как и слух. Хорошее зелье, вроде даже усталость ушла. Взмахнул мечом, так и есть, сил словно после утренней пробежки, а внутри клокочет желание драться. Изогнул губы в ухмылке, Тихий нехорошо так покосился. Выглядел сослуживец устало и побито.
Под стеной ящеры пытались выстроить нечто похожее на строй. Набрав десяток, они вышли из призрачного состояния. Глупая ошибка, защитники на стенах только этого и ждали, обрушили град камней и стрел. Трех тварей пришибло сразу. Но что удивило, стоящие перед ящерами воины не шелохнулись. Хотя древние монстры кричали практически им в лица. Мерзкий, пробирающий до нутра визг, но почему-то не вводящий в ступор.
Мертвый легион снова принял призрачное обличье, ушли за стену. Я почувствовал легкое разочарование, ведь готов к битве, тело так и пышет здоровьем и азартом.
— Отошли, — послышалось сверху.
— Отдыхать. Пятерка Торпа на охрану, — пробасил бородатый начальник охраны. — Тумк, потери.
— Пять наших. Семь врагов. Еще пять оглушённых и четверо раненых.
Неплохой результат, даже в нашу пользу. Не так страшен легион, как его рисуют — скоро эта поговорка врастет в нас и дальше в мир разойдется.
Мы вернулись на прежнее место отдыха, я рухнул на скамейку, стянул шлем, между ног поставил меч.
— Живы, — на выдохе сказал я.
Я окинул взглядом парней: Мел, Михлан, Тихий — целы и невредимы. Не бывала роскошь по теперешним временам, раньше после каждой стычки я кого-то терял.
Подбежал парнишка с небольшим кувшином, всучил Тихому и пискнул:
— Пить. Будете сильнее, — и прежде, чем мы успели задать хоть один вопрос, убежал.
Михлан нашел давнишнюю кружку, передал мне. Я наклонился, дабы Тихий плюхнул зелья. Из кувшина валил знатный духан, более всего напоминающий квашеную капусту с медом. Пить в раз расхотелось. Тихий забрал кружку и, не долго колеблясь, одним махом осушил тару.
Я так и не пригубил, меня уже вроде таким отпаивали. Парни же на глазах преображались, словно не весь день на ногах бьемся за спасение своих жизней, а только после разминки.
Стоило Тихому убрать кувшин, как подошел начальник охраны.
— Вы на эту дрянь не налегайте. Яд это. То есть отрава мирская, организм губит быстрее, чем «Мягкая поступь». Но сейчас без нее никак.
От подобной новости радужное настроение пропало.
— Чего сразу не сказали? — вставая, спросил я.
— У тебя времени не было, а про кувшин должен был Слива рассказать.
— Видать, забыл, — зло буркнул я.
— Ух, я ему уши оборву, — прозвучало грозно, но насквозь фальшиво. Воевода забрал кувшин, помялся с ноги на ногу и собрался было уходить, как поговорил. — Отдыхайте, скоро снова нападут.
— Гадство, — зло посипел Михлан, — слышал я про такое зелье. Говорят, потом всю жизнь животом мучить будешь.
Не знаю, как и отдыхают прожжённые псы войны, или ветераны множества битв, мы же тупо сидели и молчали, пялясь в звёздное небо. Благодаря зелью, мы все еще в строю, и вроде как полны сил, но это мнимая благодать. Тело, как говорится, не обманешь. Поэтому усталость бродила кругами, готовясь в десятикратном усилении кинуться на нас. Пока мы спрятаны за забором колдовского зелья, но это не мешает чувствовать и главное знать: усталость там, и она ждет своего шанса.
— Сержант, а чем тебя так приложило? — спросил Михлан.
— Криком, чем еще, — немного подумав, ответил я.
— Странно, вон Тихий так же близко был и ничего, только звон в ушах? Так, Тихий?
— Да, — как всегда кратко ответил молчаливый парень.
Умолкли. А ведь действительно странно — меня вон вырубило, и того бойца, что первым поразил ящера, а остальным только уши заложило.
— Мне кажется, — ага, Мел уже до чего-то додумался, — это ментальная атака, но того, кто причинил древнему легионеру боль. Где-то читал, что такое может быть.
Такое чувство, будто он про все на свете что-то там читал.
— Мел, сбегай, расскажи про наше размышление главе охраны. Лишним не будет.
Наш всезнайка скорчил недовольную рожу, но поднял зад с пригретого места.
— И еще, — я задумался, дабы образовать более четкую конструкцию из слов, — мне кажется, они нас не видят в своем призрачном состоянии. Скорей ощущают, как собаки запах.
— И мне тоже так показалось, — поддержал меня Михлан.
— Раз вы такие умные, может, сами сбегаете? — проворчал Мел, уверенным шагом отходя от нас.
— Тревога. Наступают. Численность два десятка, — послышалось со стены.
— По местам, — скомандовал я, надевая шлем и беря щит.
Заняли с Тихим свое место, нашел взглядом Михлана, ага — вот Мел прибежал.
На этот раз твари изменили тактику: прилетели через стену, почти плотным строем, и выпали разом нашу реальность. И сходу пошли рубиться, я едва успел прикрыться щитом. Дело дрянь, мы разрознены и стоим парами, а тут надо плотным строем. Не совсем эти древние монстры и тупые и закостенелые, как говорил Мел. Удар еще удар, все по щиту. Я почувствовал, как тварь навалилась на меня, давя не хуже кузнечного пресса, пришлось помогать второй рукой. Про ответный выпад и думать не приходилось. Во-первых, меч чересчур длинный, это не легионерский клинок. А во-вторых, давят так, что ни на секунду не отвлечься, рядом пыхтит Тихий. Наконец-то лучники очнулись и засвистели стрелы. Одна прошла настолько близко от моего шлема, что наклони я голову чуть правее, и валялся бы с пробитой шеей. Мне бы испугаться, но даже для этого нет времени.
Зарычал, упираясь изо всех сил. Нужно во что бы то ни стало
