– Да что же это… – пробубнил старик, разводя руками, с содроганием наблюдая, как его труд безжалостно уничтожают. Мужчине с его больной спиной совсем тяжело было складывать стога, а ведь он столько труда вложил, чтобы солома была без признаков горелости, загнивания, затхлости, заплесневелости, пыльности и обледенений. И теперь солдаты безжалостно ходили по ней, кидая куски грязи. Это единственная работа, которую старику доверили, поэтому он старался, ведь в поле и на рудниках не было сил работать.
Но солома не так волновала, как запас провизии, который они с селянами прятали здесь, чтобы никто не увидел. Король лютовал, и помимо работы на полях для королевства, они еще платили налоги. А с чего отдавать, если солдаты все забирали? Они умирали от голода в дождливую осень, когда урожай гнил в воде, и лютой зимой, когда промерзала земля с озимой пшеницей.
Старик вновь посмотрел по сторонам и, отмечая солдата, подошедшего к лестнице, чтобы забраться наверх, задрожал и, захлебываясь слюной, пробормотал:
– Пожалуйста, тут никого нет. Все уложено. А вы же… сапогами…
– Замолчи, дед, – рявкнул Ниаран и, прищурившись, направился вперед, чувствуя запах гнилой картошки.
Он осмотрелся и спросил:
– Тут есть подвал с провизией?
Глаза старика забегали, и он дрожащим голосом проговорил:
– Да… там…
– А здесь? – грубо уточнил Ниаран, чувствуя страх, хищно улыбаясь, желая поживиться.
Старик замялся, а потом всхлипнул, когда верховный каратель направился вперед, следуя по запаху, понимая, что в соломе спрятали продукты. Он резко развернулся и прогрохотал:
– Солдаты, перекидывайте солому…
Дед побледнел и бросился к мужчине. Схватил его за плечо и взмолился:
– Умоляю, пожалуйста. Оставьте. Там лишь крохи. Мы умираем от голода…
Начальник отряда оттолкнул его, отчего старик полетел на землю, неловко упав на колено, с болью в голосе вскрикнув. Но никто даже не обратил внимания. Ниаран продолжал двигаться по запаху, поднимаясь выше и выше, откидывая солому с пути, пока не увидел железные прутья. Он довольно засмеялся и, повернувшись к старику, громко проговорил:
– Отдавай ключи, старик. Либо твоя семья завтра на рассвете умрет.
Мужчина задрожал, с ужасом понимая, что солдаты в любом случае так поступят. Закон один – воровство наказывается смертью. А у него внуки. Сноха умерла от кровотечения после неудачных родов, а сына в таверне прирезали. И они с бабкой сами детей воспитывали, а так тяжело. И вот теперь… наказание. А предать селян, чтобы спасти только своих, он не мог.
Не выдержав, старик заплакал, громко всхлипывая от отчаяния. Он пополз к главному карателю, надеясь, что сможет убедить. Но как только Ниаран увидел его, презрительно крикнул:
– Повесить его за воровство, – увидев, что мужчина замер и согласно кивнул, почувствовав надежду в его сердце, верх усмехнулся и добавил: – И семью его, чтобы повадно не было.
Солдат, скучающий рядом с карателем, вмиг перестал рассматривать свою шинель, насупился и проговорил:
– В доме старуха и двое маленьких детей.
– И что? Ты не подчиняешься приказу? – с яростью процедил главный каратель.
Мужчина промямлил извинения и быстрыми шагами направился к двери. Проходя мимо старика, почувствовал худые руки на своей ноге, обхватившие его, и не смог сделать и шага, так как дед всем телом повис на нем. Дряхлый мужичок дрожал и кричал:
– Пощадите! Пощадите! Это ведь дети! Дети!
Молодой солдат обернулся и, заметив сжатые губы главного карателя, внимательно наблюдающего за ними, ударил старика по голове, откидывая в сторону, и резко выдал:
– Нужно было думать раньше… когда воровал.
– Но ведь детей кормить нечем, – прохрипел дед, пытаясь объяснить тем, кто не способен на сострадание. Он умоляюще вытянул руки и взмолился: – Совсем нечем.
Мужчина отвернулся и направился к двери, а дед зарыдал, сотрясаясь от ужаса за маленьких внуков. Он повернулся к Ниарану и закричал:
– Это ведь дети! Дети! Пощадите! Пусть мы с бабкой… но они… крохи.
Вехр презрительно окинул его взглядом, сплюнул слюну и, взглянув на солдата у двери, снисходительно выдал:
– Детей наказать первыми. И… проследите, чтобы старики смотрели! Хочу видеть…
Не успел сказать, как раздался звериный рык. Все солдаты непонимающе стали оглядываться по сторонам, как вдруг из-под соломы… выпрыгнула золотая тигрица. Она мгновенно набросилась на верха, заваливая на спину, запрыгивая передними лапами, ударяя по лицу. Самка громко рычала, желая разорвать.
Солдаты несколько секунд приходили в себя, а потом бросились к ней, чтобы спасти главного карателя. Не успели приблизиться, как пораженно застыли на месте, когда молодая тигрица отлетела в сторону, а на нее двигался огромный черный волк.
Глава 8Золотая хищница мгновенно поднялась и, зарычав, резко кинулась на верха, не страшась, в прыжке ударяя лапой. Волк взвыл и отпрыгнул назад. Он знал, что с самбаркой не справится, но чувствовал, что перед ним молодая самка, а значит, ее можно одолеть, если действовать сообща. Вехр внимательно наблюдал, замечая каждое ее движение, понимая, что она действует спонтанно.
Цель манила к себе. И тигрица сделала прыжок, как вдруг почувствовала удар по спине. Она крутанулась, отмечая трех охранников, двое из которых стояли с мечами, а третий с вилами, находящийся совсем рядом.
Улавливая движение, самбарка зарычала и встала на две задние лапы, нападая передними. Удар в бедро острыми кольями от вил оказался сильнее, чем в предыдущий раз. Крутанувшись, тигрица бросилась на тасхара, кусая за руку, отчего он закричал. Она желала продолжить, но боль в животе заставила взвыть.
Волк вцепился в левый бок, прокусывая зубами, желая вырвать кусок. В страхе за свои жизни солдаты начали наступать на тигрицу с одной целью – уничтожить. Никто из мужчин не понимал, как волк оказался главным карателем, но сделали вывод, что король об этом знал. И сейчас важно – окружить и убить оборотня. Они осторожно наступали на зверюгу, поднимая мечи, желая разрубить опасную тварь.
Тигрица открыла пасть и зарычала на волка, мгновенно ударяя лапой и откидывая в сторону. Пошла на него, но внезапно рухнула на солому, выдавая хрип от невыносимой боли в области живота. Она тяжело дышала и только хотела подняться, чтобы укрыться от нападавших, как услышала страшный звук.
Громкое свирепое рычание заставило всех обернуться и уставиться на огромного черного тигра. Он представлял собой воплощение ярости, ужаса и невероятной силы. Свирепый хищник с желтыми глазами, в которых горела смерть. Хищник мгновение не двигался, будто давал возможность оценить грозящую опасность и спастись, а потом с невероятной быстротой бросился на солдата с вилами, заваливая на солому, мгновенно разрывая горло.
