Карен
Карен и трое ее товарищей по несчастью стоят у забаррикадированной двери и пытаются отдышаться.
— Здесь есть еще входы-выходы? — спрашивает Люк.
— Только задняя дверь, — отвечает Рик. — Служебный вход.
— Пойдем проверим.
Мужчины срываются к задней двери. По пути Рик заворачивает к стойке, чтобы достать дробовик из-под кассового аппарата.
Мозжечковая миндалина Карен активизируется под действием адреналина и — так же, как у Рейчел — начинает фиксировать происходящее в режиме двойной записи. Восприятие времени замедляется по чисто биологическим причинам.
У Карен звонит мобильный. Значит, есть связь с внешним миром!
— Мам? — Это Кейси.
— Кейси. — Когда нужно, Карен умеет изобразить спокойствие. — С тобой все в порядке?
— Я на улице. С Мишей. Тут такое творится! Все стоят на ушах! Бензина вообще не осталось. Нигде. Народ бьется в истерике. Я фотографирую.
— С тобой все в порядке?
— Конечно, со мной все в порядке. А что может быть не в порядке? Сейчас пришлю тебе пару фоток. Как там твой кавалер?
— Как-то у нас не сложилось. Кейси…
— Да?
— Я хочу, чтобы ты немедленно вернулась домой. Слышишь меня?
— Да какое домой?! Здесь вокруг столько всего происходит! Это просто чума!
— Кейси, меня не волнует, чума там у вас или что-то еще. Я хочу, чтобы ты вернулась домой. И как только вернешься, сразу звони в полицию. Скажи им, чтобы прислали наряд в коктейль-бар при отеле в аэропорту, где я сейчас нахожусь.
— Зачем? У тебя что-то случилось?
— За меня не волнуйся, Кейси. Просто сделай, как я говорю. Здесь связь плохая, сеть не ловится. Удивительно, как ты смогла до меня дозвониться. Возвращайся домой. Позвони в полицию. Скажи им, чтобы прислали сюда наряд.
— Мам, погоди… У тебя когда рейс? Ты ведь сегодня вернешься?
— Сегодня вряд ли. Я в аэропорту Торонто. В баре рядом с отелем. Отель называется «Камелот».
— Мам, ты меня пугаешь. Там у вас что-то случилось. Я чувствую!
— Не бойся. Но возвращайся домой. И позвони в полицию.
— Мам?
Связь обрывается. Карен смотрит на большую десертную вазу с апельсиновыми и ананасными дольками и засахаренной вишней и вспоминает, как, учась в институте, подрабатывала официанткой в баре. Горди, владелец бара, однажды сказал, что фруктовые десерты — это легкие ресторана. Они забирают из воздуха всю гадость и грязь, и в помещении становится легче дышать. «Десерты из фруктов — это маленькие божьи помойки, — сказал Горди. — Так что давай-ка бери пищевую пленку и закрывай их быстрее». С тех пор у Карен выработалась привычка заворачивать все пищевые продукты в пленку. Даже не просто привычка, а мания. Вот и сейчас, размышляя о всеобщей истерике, о мародерстве, об отсутствии топлива, о мире без автомобилей, без самолетов и без еды, она машинально закрывает пленкой все вазы с подсохшими фруктами, какие есть в баре. Карен мельком видит свое отражение в зеркальной стене за рядами бутылок над барной стойкой. Вся взъерошенная, растрепанная, как будто сегодня она вообще не причесывалась или причесывалась только пятерней. Такое случается очень редко: когда мы случайно — то есть действительно случайно — натыкаемся взглядом на свое отражение в зеркале и видим себя такими, какими нас видят другие люди. Под зеркалом стоит миска с «соломкой» из вяленой говядины, похожей на червяков, высушенных на солнце, или на разрезанные подметки. И как люди могут такое есть?!
Рейчел, сидящая за компьютером, говорит:
— Нефть — 900 долларов за баррель. Но это чисто номинально. Потому что на самом деле она больше не продается. И… ну вот. Опять Интернет отключился.
Карен кричит:
— Попробуй настроить телик.
Безумно красивая, но до жути странная Рейчел подходит к стойке, берет пульт от телевизора и пытается переключать каналы. Карен слышит, как мужчины волокут по полу что-то тяжелое, чтобы забаррикадировать заднюю дверь.
