Как будто, кроме нас, в этом мире не было людей, способных влезть в чужой отель. Тем более что через лесок у нас не только поселок Черных, но и дачный кооператив бывших заводчан. А там контингент не то чтобы сильно непьющий.
– Эх, Фролушка ушел. Ладно, все равно делать нечего. Поскачу проверю отель, – предложил Славик, храбро вскинув палку на плечо.
– Давай. Закрой там все. А я поищу Мишу, что-то он долго по телефону болтает.
– Может, нужду справляет?
– Ему позвонили.
– Ну, он телефон для вида достал, неловко же сказать «пойду побрызгаю». Я так всегда делаю, когда припрет. «Алло, Никанор Тихонович, конечно, помню о нашей встрече. Сейчас спущусь по маленькому лифту».
– Для нужды тоже долговато.
– Ну, нуждаться можно по-разному. После мамулиного арахисового суфле со шкварками кого хочешь в кусты потянет, – философски вздохнул приятель. И я вынуждена была мысленно с ним согласиться.
Ишак, понукаемый Славиком, уныло потрусил по прямой дорожке обратно в отель. Я для приличия подождала еще пять минут и все-таки направила лошадь в ту сторону, куда отъехал Миша. Утоптанная тропа, по которой местные ходили в лес из деревни, хранила следы лошадей и человека. Но Миши там не было. Звала я его безрезультатно.
И вообще, все в лесу словно растворились – периодически откуда-то доносились отголоски и конское ржание, но найти никого я так и не смогла.
Дорожка вывела меня на центральную поляну, где Порфирий и Аннушка накрывали на стол. Наш повар, обмахиваясь колпаком, пробовал уху. Жены шейха, не участвующие в охоте, развалились в шезлонгах, задрав туники, и загорали ногами.
– Прямо как наши бабы деревенские. Только солнце показалось – сразу ляшки оголяют, ей-богу, – подмигнул мне Порфиий.
На мой вопрос, не проезжал ли тут Михаил, все пожали плечами.
– Аннушка, вы бы с маслом поаккуратнее, – проезжая мимо, заметила я горничной.
Девица так засмотрелась куда-то вдаль, что чуть не вылила всю бутылку в казан с пловом.
Тут я поняла, что ее так удивило. Из-за березок, стоявших стеной, показалась мамуля. Один рукав ее рубашки свисал соплей, в голове – сено, ноги босые. Обмахиваясь веером (как он уцелел – загадка истории), она заявила, что случилось страшное.
Поначалу охотники держались вместе, мамуля гордо скакала первой. И все шло отлично, но тут ее лошадь вроде как увидела бабочку. Встала на дыбы, заржала и понесла галопом. Остальные лошади тоже словно взбесились, но вели себя смирнее, чем мамулина Сарабанда. К чести охотников, они все пытались помочь ей, кто чем мог. В итоге вся компания нарезала круги по пролеску, то отставая, то нагоняя мамулину Сарабанду.
– Так это ты кричала! А я думала…
– Кричала, еще как! Мы почти доскакали до поселка. Я была уже на исходе сил, меня по всем кустам потрепало. И когда показались снопы соломы, я поняла: это мой шанс. Короче, я изловчилась и спрыгнула.
Дальше было весело: пока мамуля завалилась в солому, отряд не заметил потери бойца и с улюлюканьем и криками поскакал вслед за Сарабандой.
– И вот я тут. А они – там. А где лошадь – одному Богу известно. Надеюсь, она поскачет к Степановичу.
Надо пояснить, что Федор Степанович – наш деревенский фермер. Почти с самого открытия отеля у него мы содержали лошадей, потому что мамуля заявила – лошади дурно пахнут и требуют пригляда. Конечно, об этом стоило подумать до того, как их заводить, но мамуле, наверное, очень хотелось гордо скакать в закат в развевающейся амазонке и в дамском седле.
Пригляд стоит таких денег, что мы за голову схватились. И папа № 2 мудро решил передать лошадей на аутсорсинг. В соседнем с нами поселке как раз проживал Степанович, который славился тем, что очень любил животных. И постоянно кого-то разводил: то альпак, то ишаков, то страусов. И теперь с энтузиазмом взялся за лошадей. У него было еще два сына, так что работой обеспечили всех.
Брали они за свой пригляд по-божески, тем более папа № 2 разрешил иногда сдавать лошадок городским, что приезжали отдохнуть за городом. А когда лошадки требовались отдыхающим нашего отеля, Степанович все организовывал в лучшем виде. Вот как сегодня для охоты.
И волки были сыты, и овцы целы. Единственным минусом было то, что Степанович слегка перегибал палку.
Кажется, он считал лошадок своей собственностью, потому что регулярно звонил и отчитывал нас то за ушибленную лошадиную ногу, то за спутанную гриву. Папа № 2 иногда жалел, что связался с этим «долбонытиком», но альтернативы не было.
Да и работником Степанович был отличным – не сильно пил, скотину уважал. Ухаживать сейчас еще и за лошадьми, пасти их и чистить конюшни – такого желания ни у кого не возникало. В общем, приходилось терпеть и кивать. А сейчас и впрямь лучше было надеяться, что мамулина лошадь благополучно вернется в отчий дом.
Глава 11. В логове врага…
Мы устроились в плетеных стульях за письменным столом, и через панорамное окно я увидела, как Шрек крутится возле нашей домработницы. Та как раз вышла собрать полотенца возле бассейна. Славик тоже ошивался рядом с несчастным видом, не зная, как подобраться к своей будущей возлюбленной Кончите.
– Нельзя ли сообразить чая? – нашлась я, а мелкий, кивнув, приоткрыл окно и окликнул нашу гречанку.
– И Шрека позовите, пусть тоже слушает, – пришлось мне гнуть свою линию, чтобы освободить Славику путь к победе. – А то потом будет козьи рожи строить. Я два раза пересказывать ничего не стану. Или вы ему не доверяете? Кстати, кто у вас тут главный? Нет, я ничего не имею в виду, просто хотелось бы понимать…
Мелкий, видимо, был не в восторге от идеи позвать Шрека, но, подумав, кивнул. И когда гречанка принесла нам поднос с чаем и печеньем, что-то пробормотал ей, кивком указав на нашего толстяка.
Через то же окно я наблюдала, как домработница передала Шреку просьбу подойти, а тот вдруг взял, да и игриво ущипнул ее за ягодицу. Гречанке это, видимо, не сильно понравилось. И я порадовалась: значит, у Славика есть шансы.
Толстяк явился в кабинет через пару минут, с очень недовольным видом. Как-то недальновидно с его стороны манкировать допросами, ведь если речь идет о больших бабках – надо держать ухо востро и не доверять мелкому самому рулить процессом. Ну да пусть сами разбираются.
Итак, расчистив приятелю поле для работы, я налила себе чайку и принялась нести всякую чушь о музее да и лодках-кижанках.
Мелкий слушал терпеливо, хотя и
