статьи и книги, узнавая, что нового в медицине. Мне не хватает двадцати четырёх часов в сутках. Даже кофе не может вытянуть такой объём работы.
Когда мне совсем плохо, я выпиваю одну капсулу, и силы находятся.
Я не говорю, что это хорошо или правильно. Просто я не могу иначе. Главное не злоупотреблять, но Ян знает о моей привычке и помогает себя контролировать.
Ещё раз: я вам этого не говорила.
Закончим на позитивной ноте: четвёртый факт о кофе. Он тормозит развитие некоторых болезней, например Альцгеймера. Чашечка в день не повредит никому… если, конечно, у вас нет индивидуальных противопоказаний, вроде болезней сердца, аллергии, или гастрита. Если противопоказаний нет, то можно даже две чашки.
И ещё это очень притягательный наркотик.
Попробуйте и вы.
8
Ник учит меня правильно дышать.
– Постарайся держать темп. Три-четыре шага это вдох, ещё столько же – выдох. И ни в коем случае не дыши ртом, а то заболеешь. Плевать, что ещё лето, всё равно заболеешь.
Я киваю, разминая лодыжки. Пару дней назад я не разогрела мышцы и потом терпела ноющую боль в ногах. Больше не буду такой неосторожной. Потянуться и – вперёд. Утра всё холоднее, осень надвигается на отделение, но мы не успеваем пробежать и круга, как становится жарко. Ник на пару шагов впереди, он легко дышит, а я, знаю, уже через пару кругов начну задыхаться. Огибаем угол, ещё один круг, и я замечаю Марго.
Она стоит в лабиринте, наблюдая за нами.
Не сбавлять шаг, не сбиваться с ритма, не делать вид, что заметила. Не хочу её видеть. У неё глаза вечно закрыты очками, руки и шея водолазкой, будто что-то прячет. Халат всегда чистенький, можно подумать, его Ольга стирает. И ещё с первого дня в отделении она начала постоянно следить за нами.
Что ей от нас надо?
Пока я думала, Ник обогнал меня и скрылся за поворотом решётки. Я ускоряюсь, чтобы догнать его и убежать от взгляда из-за очков.
Никогда не думала, что скажу такое, но она хуже моей сестры.
– Меня зовут Марго, – говорит она нам. – Как у Булгакова.
Следует пауза. Никто не смеётся, и она опускает голову, сверкая очками. Неоново-жёлтая оправа, будто специально подбирала к карим глазам.
– Меня отправили к вам не просто так. Не хочу хвастаться, но у меня один из самых высоких средних баллов на курсе, и я специально попросила дать мне практику посложнее, потому что я не боюсь трудностей, и тогда…
Я откидываю голову на спинку дивана. Какой. Интересный. Потолок. С одной стороны Эда толкает меня коленом, с другой Ник шепчет:
– Зачем нам ещё одна Хренза?
– …с успешной практикой, – всё ещё разливается Марго. – Мне бы хотелось…
Все в сборе в комнате отдыха. Мы втроём сидим на диване, Ольга на своём любимом кресле. Сестра заняла подоконник, где любил рисовать Кит, и нагло усмехается мне. Птичник на страже у дверей.
– …это должно быть очень полезно. Думаю, я смогу кого-то вылечить.
Эда осматривает свои пальцы.
– У меня есть идеи для новых схем лечения, и я…
Птичник оживает.
– Нет.
Стёкла очков блестят непонятливо и осуждающе.
– Почему? У меня есть хорошие идеи, и я думаю…
– Нет, – так ей и надо. – Лечение – работа Хризы.
На несколько секунд повисает тишина. Сейчас она опустит голову, извинится, скажет, что поняла, где её место, и что она была неправа.
Марго опускает голову – чтобы резким движением вздёрнуть подбородок.
– Тогда я поговорю об этом с ней. Уверена, как только она увидит мои схемы, сразу передумает.
Сестра фыркает так громко, что могли бы услышать и остальные. Ян молчит. И я, и Ник, и Ольга. В повисшей тишине мы слышим, как Эда облизывает губы, и все поворачивают головы. Фокус смещается с Марго на неё.
У Эды прокушена подушечка большого пальца, зубы в крови. Она улыбается, показывая их, Ольга вздрагивает.
– Простите. Я просто не была уверена, что это, – тычок пальцем в сторону Марго, – не моя галлюцинация.
Кровь капает на пол.
– Убери её, – Ольга закрывает глаза, тяжело дышит сквозь зубы. – Убери её и почисти зубы, быстро.
Марго ойкает и начинает рыться по карманам своего чистого халатика. Птичник вздыхает и берёт дело в свои руки.
Через несколько минут пол протёрт, у Эды забинтован палец. Она выкрикивает в спину Ольге извинения, но та уже скрывается в своей палате.
– Не галлюцинации, – говорит Эда нам с Ником, дёргая за бинт. – А жаль.
Марго приходит в мою палату следующим утром. Я ещё встать не успела, а она распахивает дверь, пододвигает себе стул. Большие круглые очки в тонкой оправе делают глаза удивлёнными.
– Что ей надо? – шипит сестра.
– Доброе утро. Хочу обсудить с тобой пару теорий. Мне говорили, что это не работает, но откуда они знают, никто же по-настоящему не пробовал…
Пытаюсь зарыться головой в подушку. Почему таких людей не выпускают с пультом, регулирующим громкость?
– Расскажешь, что тебе снилось? Если ты будешь вести дневник сновидений, это ещё лучше. Так, сегодня, – она достаёт из кармана халата блокнот и ручку.
Это уже слишком.
Неловко перекинув загипсованную руку, я отворачиваюсь к стене. Марго что-то щебечет, не давая отключиться. С Хризой работает, а это ещё одна Хриза, должно сработать и сейчас.
– Эва, – зовёт сестра. – Кажется, она не собирается уходить.
Да, Марго притихла, но я слышу её дыхание. Могла бы и понять, что если человек отвернулся к стене и закрылся подушкой, он однозначно не хочет с тобой общаться.
– Кажется, я понимаю, – снова начинает она, ручка чиркает по бумаге. – Ты можешь просто…
Дверь в палату открывается снова. Не поворачиваюсь. Не хочу видеть, как она сверкает очками.
– Психе? Ты только пробежку решила проспать или завтрак тоже? – я слышу, как Ник пинает дверь и всё ещё движется по бумаге ручка.
– Вы снова собираетесь на пробежку? Я пойду с вами.
– Эм, нет, – отвечает Ник.
Откидываю одеяло и хватаю кеды, брошенные под кровать. Хорошо, что я спала в одежде.
– Как нет? Вы ведь не можете мне отказать, – зачем-то я оборачиваюсь. Она стоит, опустив руку с блокнотом, за блеском очков я не могу рассмотреть её глаза. – Я стажёр, а вы пациенты, поэтому что делать, решаю я.
Ник молча смотрит на неё. Я вспоминаю, как он, рыча, пытался избить Эду, а потом и метнувшегося ей на помощь Птичника. Как он почти сломал прутья решётки, как быстро
