большой праздник у нас в доме. Все будут ее поздравлять. И Архип, конечно, тоже. А я опять буду сидеть в своей комнате в одиночестве. Потому что меня на этот праздник жизни сводная сестрица, естественно, не позвала. Она меня не выносит, и это взаимно. Мне ее день варенья и не нужен, но… Там будет он. Я могла бы хотя бы посмотреть на него, на моего мальчишку, который сегодня сказал мне, что только мой.
Он сказал мне это, потому что будет продолжать изображать пару с Диной. Чтобы я помнила, что на самом деле его сердце принадлежит только мне. Но кто скажет, как долго это продлится?
Мальчики такие ветренные… А Динка красивая, тут не поспоришь. Вдруг он ей увлечется на самом деле? А мне только и останется, что на это смотреть.
С другой стороны, я же сама хотела этого: чтобы он остался с той, кто ему пара, и с кем проблем будет гораздо меньше, чем со мной?
Хотела, но мне от этого все равно больно.
Я совсем запуталась…
«Я уже пипец как соскучился» — написал он, когда я ничего не ответила.
Не ответила, чтобы не давать ложные надежды. Потом только тяжелее будет, когда расставаться придется. А нам придется это сделать, пусть Архип и делает вид, что не понимает, и цепляется за надежду насчет выпускного.
Он сам прекрасно знает, что и после выпускного вопрос с объединением семей не исчезнет, и я там точно буду лишняя. Но… Он верит, что мы что-то сможем изменить.
Я не верю, но заставить и его не верить в это у меня не получилось.
Настырный.
Упертый.
Упорный.
Самый лучший…
«Ты только что ушел» — позволила себе ответить ему.
Не получается совсем игнорировать. Особенно после сладких поцелуев наедине. Пока что не получается…
«Как только я перестал ощущать твои губы, мне сразу плохо стало. Вызывай скорую!» — пришел ответ.
«Могу. Вызову тебе санитаров из дурдома. Хочешь?» — ответила я ему, хихикая сама себе.
«А, ну да. Я ж сошел с ума!» — написал он.
«Еще как! Врываешься ко мне в комнату под носом у Динки!»
«Да нет, не поэтому!»
«У тебя врожденное что-то, да?»
«Да хорош прикалываться, Крис! Я же сошел с ума от любви, балда!»
«Сам ты балда! Будешь так врываться ко мне, и мы попадемся на глаза сводной сестричке. Сам знаешь, что она с нами сделает…»
«Она спит».
«Надеюсь, ты ей только снотворного насыпал, или еще и слабительного?»
«Я не так жесток!»
«Я бы не была так уверена в этом! И ты спи ложись! Все, конец связи» — отправила я ему и выключила интернет.
Не буду соблазняться новыми ответами ему.
Классно, но… Это тоже нам запрещено.
17
Прошло почти две недели. Архип появлялся в доме Дины очень редко. Мне кажется, ему тоже тяжело смотреть на меня и не иметь возможности подойти. Да и в нашем доме все еще шел траур по моей матери. И хоть он был только для меня и Владимира, который почти каждый вечер закрывался один в кабинете, но он был, и устраивать праздники и принимать гостей в такой период времени некрасиво. А отца Дины всегда волновало, что скажет общество. Даже сама Дина от него этого переняла: несмотря на нашу вражду по понятным нам обоим причинам, она старалась меня не поддевать, пока в доме стоит траур. Все же нечто человеческое в ней было, но настолько мало, что диву давалась, как вообще можно быть такой и быть при этом счастливой.
Точно не могу сказать, до конца ли она счастлива, мне кажется, людям всегда что-нибудь не хватает. Но у нее были деньги на любые развлечения и покупки, у нее был отец, который всегда стоял за нее горой, и у нее был он.
Мой Архип. Он был теперь у нее. Возможно, Ветров смирится с этим, так же как и я, позже, и они поженятся, у них все будет хорошо. А я как-нибудь переживу. И не такое переживала уже по милости Динки…
В сети я ему отвечаю редко. Не хочу, чтобы привыкал ко мне. Ведь нельзя нам, никак нельзя. Это все иллюзия счастья, те редкие минуты, когда нам удавалось перекинуться парой слов или посмотреть в глаза друг другу. Я стараюсь держать дистанцию и приучать его к разлуке. Все равно ведь придется…
Уже все наши жаркие поцелуи в моей спальне втайне от всех казались сном. Как будто и не было ничего. Архип стал таким далеким…
Однако траур вечно быть в нашем доме не мог, и день рождения Дины решено было не переносить ни в какое кафе: просто потому что все заведения работают до одиннадцати, а молодым хотелось погулять на широкую ногу.
Что ж… Я не обиделась.
Жизнь продолжается. Мир не стоит на месте, несмотря на то, что в моем случае стал абсолютно серым.
Я ходила на занятия как робот, выполняла задания как робот, почти все время молчала и витала в своих мыслях. Катя, что стала теперь моей бессменной соседкой по парте, поддерживала меня тоже в основном молчаливо и не лезла ко мне в душу. Хотя стоит признать, она тоже была одной из тех, кто подставил мне плечо после смерти мамы. Она навещала меня почти каждый день и не обижалась если я начинала плакать и просила ее уйти — она все понимала, как никто другой. Катя сама потеряла самого близкого человека на свете — бабушку, и чуть не загремела в детский дом. Ее спас Ромка, тот, который якобы ненавидел ее, а потом уговорил своего отца взять опеку над одноклассницей. А ей так и не сказал, что именно он спас ее от ада… Но разве хоть кому-то удавалось утаить иголку в стоге сена?
Поддержка Кати, иногда и Романа с ней в паре и Архипа, хоть и очень редкой, не дали мне утонуть в депрессии. Я всегда буду им всем за это благодарна.
Ольга тоже меня не бросила, конечно. И с ней я даже большим могла поделиться, потому что она не училась с нами в одном классе. Она ни за что не упрекала меня, плакала вместе со мной вечерами над моей и ее горькой судьбой. Обе мы с ней не нужные семьям. Но однажды мы вырастем и создадим свои, хорошие, в которых не будет места боли. Мы искренне верили в
