вам что-то понадобится в доках – говорите. Например, что-то узнать о каком-то человеке, фирме, судне. Или, там, купить товар по специальной цене…
Первин торопливо ответила:
– Вы очень добры. Но все расчеты по вашему делу закрыты.
Вот уж чего ей не надо – чтобы его арестовали за воровство.
После ухода Джаянта Первин взяла пакетик с рисом и вернулась к письменному столу. Есть за работой вульгарно, но у нее было мало времени. Она как раз проглотила последний кусочек, когда внизу раздались шаги отца. Первин тут же выбросила банановый лист и тщательно вытерла стол носовым платком.
– Ой, папуля, тебе, похоже, жарко! – воскликнула она, заметив, как вспотела отцовская лысина.
– Я попросил Армана высадить меня ненадолго у клуба «Рипон», а оттуда пришел пешком. Ранняя в этом году весна.
– Присядь, принесу тебе воды. – Первин налила прохладной воды из серебряного кувшина на поставце в чистый стакан, добавила веточку мяты, росшей у окна.
– Это работа Мустафы, не твоя, – заметил отец, с негромким кряхтением усаживаясь на стул.
– Мустафу я отправила кое-что купить. – На самом деле она хотела, чтобы Мустафа поспрашивал на улице, не видели ли там и сегодня незнакомого бенгальца и кудрявого парса.
– Уж он-то всегда рад пойти погулять, – заметил отец, с удовольствием отхлебнув воды. – Ему жара нипочем, несмотря на возраст.
– Он любит повторять, что жар придает силы. – Первин взяла со стола «Основы магометанского закона». – Можно тебе задать вопрос по поводу сто восемьдесят четвертого параграфа, «Сущность вдовьей доли»?
– Давай, – согласился отец, отхлебнув еще.
Первин спросила, правда ли, что отложенная доля подлежит выплате сразу в момент прекращения брака через развод или смерть супруга.
– Можно не производить этой выплаты, если жена сама отказывается ее принимать?
– В их общине принято, чтобы доля была выделена сразу по заключении брака. Но впоследствии выдача назначенного женщине имущества не является обязательной, – без запинки ответил Джамшеджи. – Впрочем, судья все-таки предпочтет получить от поверенного подтверждение, что женщине вручили причитающееся. А уж потом она вольна отдать полученное в дар. Тогда ситуация совершенно однозначная.
– Часть махра, скорее всего, у них на руках. Я почти уверена, что Сакина-бегум сможет предъявить свои драгоценности, а Мумтаз – музыкальные инструменты, но я спрошу их отдельно. – Первин взяла папку с бумагами Фарида, еще раз перелистала. – Доказать, что Разии-бегум принадлежат ее четыре акра земли, будет сложнее, потому что я не нашла здесь купчей на землю на ее имя. Она хранится в другом месте?
– Нет, – ответил Джамшеджи и поставил стакан на стол. – После свадьбы я спросил Фарид-сагиба, хочет ли он оформить передачу собственности официально. Он отказался. Я не стал настаивать, поскольку поверенный не обязан вносить такие изменения. Их можно сделать в любой момент с учетом того, что они прописаны в договоре на махр.
Первин не понравилось, что отец занял столь пассивную позицию.
– Надеюсь, что перевести право собственности на Разию-бегум еще не поздно.
– Желание мужа передать ей землю внесено в договор. Оформить сделку можем либо мы, либо мистер Мукри.
Первин нисколько не сомневалась, что мистер Мукри этого делать не станет – если только переданная в дар земля потом не попадет в вакф. И что тогда?
– Земля не принесет в вакф дополнительные средства, если ее не продать. А как Разия-бегум может ее продать, если на ней стоят фабрики?
Джамшеджи помолчал, а потом покачал головой.
– С фабриками ничего делать не нужно, просто земля под ними может войти в семейный фонд, компания будет вносить в него арендную плату. Но это слишком сложная юридическая комбинация, тебе опыта не хватит. Когда я передавал тебе вчера это дело, я не знал об этом осложнении.
– Ладно, посмотрим. Может, Разия-бегум и не захочет отдавать свои акры, когда я ей все объясню как есть.
Джамшеджи предостерегающе поднял палец.
– Не забывай: как мы с тобой рассудили, подпись Разии-бегум на письме об отказе от собственности – единственная подлинная. Возможно, она как раз за то, чтобы передать свои активы в вакф.
– Наверное, – протянула Первин не без сомнения.
– Ты как, хочешь пообедать? Горло я смочил, теперь слышу призывы желудка.
– Я бы с удовольствием с тобой поела, но в два должна быть в бунгало Фарида. Можно я возьму машину? – Она искательно глянула на отца.
– Разумеется. Лошадь отсюда тонгу на Малабарский холм не вытянет. И мне пришла в голову еще одна причина, почему мы не будем обедать вместе, – добавил отец лукаво.
– Почему? – растерянно спросила Первин.
Отец указал на железную корзину для мусора, над которой уже кружило несколько мух.
– Низменная это привычка – приносить что-то, кроме чая с сухариками, в рабочий кабинет. Дед твой наверняка бы заплакал.
Дорога от Форта до Малабарского холма занимала меньше получаса. И тем не менее Первин успела вспотеть. Причем дело было не только в том, что день для февраля выдался теплым. Она нервничала: как правильно растолковать вдовам все подробности, а кроме того, ей ведь еще нужно выяснить, как они относятся к Файсалу Мукри. Если он и с ними ведет себя так же неучтиво и властно, как с ней, они наверняка ей доверятся.
Перед воротами дома 22 по Си-Вью-роуд стоял все тот же вздорный дурван. Он заглянул в «Даймлер», увидел Первин, и лицо его побагровело. Он ткнул в Армана пальцем и рявкнул, что тот остановился не там, где надо.
– Мемсагиб? – Арман повернулся и вопросительно глянул на Первин.
Первин сдержанно обратилась к привратнику:
– Вчера, напомню, вы меня впустили. Я адвокат вашей семьи, и Мукри-сагиб дал мне позволение приехать снова.
– Да-да! – коротко подтвердил дурван. – Но если вы к женам, то вам нужен вход в зенану. Это вторые ворота. Я их уже открыл.
Теперь Первин почувствовала себя в глупом положении. Арман проехал еще несколько метров, повернул ко вторым воротам. Выложенная кирпичом подъездная дорожка вела к северной стене дома, к которой была пристроена длинная въездная арка под медной кровлей. Первин поняла, что эта постройка скрывала женщин, когда они садились в машины или повозки.
Первин вышла, осмотрела сад. Эта часть домовой территории была густо засажена высокими деревьями. На запущенном газоне выросли сорняки, а вот за бордюром из розовых кустов явно ухаживали, они выглядели здоровыми.
Первин постучала в дверь, в ответ – молчание. Она выкрикнула приветствие в прорези в мраморном окне-джали, и примерно через минуту дверь ей открыла девочка в поношенном хлопковом шальвар-камизе[34].
– Адаб, – поздоровалась Первин, заметив, что девочка – почти ровесница мальчику, которого она видела накануне. – Меня зовут Первин Мистри. Я приехала
