Книга Проклятие короля-оборотня - Тессония Одетт

– На мгновение, – продолжает король, – представь, каким остров стал после войны. Южная часть, прежде принадлежавшая людям, теперь оказалась под контролем фейри. Верховному совету потребовалось несколько лет, чтобы перераспределить поделенные территории, провести новые границы. Многим из нас пришлось перемещать дворцы, дома, народы. После этого земле нужно было адаптироваться к магии и климату каждого королевства. Я оказался среди тех, кому не повезло. Королем, вынужденным покинуть привычный трон и перебраться на юг, на земли, все еще смердящие железом. Я отказался отстраивать свой дворец заново и предпочел разместиться в горных пещерах. Меня не волновали люди и решения, которые Верховный совет принимал касательно моих владений, потому что мне все равно не давали высказаться.

Я хмурюсь.

– Разве ты как король не входишь в Верховный совет?

Он горько смеется.

– Мои предложения слишком часто отклоняли. Скажем так, в совете находилось – да и осталось – немного моих поклонников. Уверен, чувства были бы взаимны… если бы я помнил этих глупцов, – бормочет он последние слова себе под нос.

– Значит, ты просто не уделял должного внимания разделу территорий?

Он беспокойно ерзает на стуле, не желая встречаться со мной глазами.

– Именно.

Я поджимаю губы и не могу его пожалеть, учитывая, что он оказался в нынешнем положении из-за собственной безалаберности.

– Так, выходит, ты отомстил группе людей, пойдя против закона, и за это получил проклятие. Это… нормальное наказание для фейри?

Он пожимает плечами.

– Фейри специализируются на сделках и проклятиях, а когда дело касается наказаний, Верховный совет проявляет чудеса изобретательности.

– И давно ты проклят?

Король закрывает глаза и потирает лоб большим и указательным пальцами.

– Пошел пятый год. И если проклятие не снять, оно определит мою жизнь. – Его голос звучит одновременно раздраженно и вымученно.

– Как это? Оно может отнять не только воспоминания?

Он открывает глаза и смотрит на меня сквозь упавшие пряди спутанных волос, так непохожих на белоснежную шерсть его волчьей формы. Издав лающий смех, он качает головой.

– Воспоминания, – вторит он. – Вот бы оно отнимало только воспоминания. Пускай проклятие их забирает, мне плевать.

– А что еще оно отнимает?

Король поднимается на ноги, опираясь на посох, и хромой походкой ковыляет к окну. Я остаюсь на месте и наблюдаю за тем, как он глядит в то же окно, через которое я не так давно следила за ним.

– Почти пять лет назад, – начинает он, – меня приговорили к году наказания за каждую отнятую жизнь, всего их было пять. И в конце приговора проклятие обрушится на меня с полной силой, меня навеки лишат четырех вещей: воспоминаний, магии, бессмертия и неблагой формы. По сути, я стану смертным человеком, не имеющим понятия, кто я. Но ничто из этого не будет иметь значения, потому что, став смертным, учитывая, сколько мне лет, я проживу несколько секунд. Я уже видел, как протекали похожие проклятия. Не самое гуманное наказание.

Перед мысленным взором предстает ужасная картина: как мужчина стремительно старится на моих глазах, а его кожа покрывается морщинами и следом слезает с костей. Я тяжело сглатываю.

– А сейчас? Проклятие уже как-то на тебе отражается?

– Да, – кивает он. – В течение пятилетнего срока я вкушаю горький вкус набирающего силу проклятия. Сначала я лишился магии и возможности принимать неблагую форму в любой момент, кроме полнолуния. Тогда я могу использовать магию, чтобы обратиться в волка. В остальное время я заперт в человеческом теле. Без связи с магией.

Я хмурюсь и вспоминаю жуткие романы об оборотнях, которые меняли облик, когда на них падал лунный свет. То есть в этих страшных сказках есть крупица правды?

– Но ты был волком утром, – недоумеваю я. – Луна тогда не взошла.

– День или ночь, значения не имеет, – говорит он так тихо, что его едва слышно. – Пока луна полная, я могу перевоплощаться, но всего раз. Если я не приму благой облик по собственной воле, то, когда луна начнет убывать, меня вынудят стать человеком силой.

Изучаю его пару мгновений, и мое внимание привлекает деревянный посох.

– Ты лишился ноги из-за проклятия?

Король качает головой и задумчиво глядит в окно.

– Я потерял ее на войне. На второй. В общем, когда у меня отобрали магию и неблагую форму, я начал стариться, как человек. Страдать от боли. Потом стали стираться воспоминания. Первым я забыл свое имя. Потом пошли другие мелочи. Прочие имена. Лица. Порой я не могу припомнить ощущение морозного воздуха, ерошащего мою шерсть. – Он хватается за раму окна, и костяшки его пальцев белеют.

Не нарушая тишину, я размышляю обо всем, что он мне рассказал. Пока ничего такого, что могло бы помочь выбраться отсюда. Должно же быть хоть что-то. Что-то, чего он еще не поведал.

– Ты сказал, проклятие обрушится в полную силу в этом году. Ты знаешь когда?

Король кивает:

– Розы подсказывают, что скоро.

– Розы?

Он прислоняется головой к стеклу и раздраженно вздыхает.

– Так как у меня нет дворца, мне выделили это поместье, брошенное однажды жившими здесь людьми. Оно исполняет роль позолоченной клетки, удерживающей меня и мою стаю в границах проклятия. Мы неспособны отходить от дома слишком далеко, а любой фейри, который случайно забредет в радиус действия проклятия, заразится им, тут же приняв благую форму. Однако посетители попадают под проклятие временно, и они могут покидать территорию имения. Для меня же и тех, кто был на моей стороне, когда проклятие вступило в силу, оно постоянное.

Понятия не имею, как это связано с розами, но решаю не издавать и звука. Чем больше он рассказывает, тем больше у меня возникает вопросов. Зачем кто-то из его подданных решил остаться с ним в момент наложения проклятия? Почему все не сбежали?

– Вместе с поместьем, – продолжает он, – мне вручили двадцать роз, и у каждой почти по сто лепестков – у каких-то больше, у каких-то меньше. И с момента вступления проклятия в силу каждый день падает по одному лепестку, сначала с одной розы, потом со следующей. А место опавшего цветка занимает куст ежевики, уничтожающий жизнь, что прежде цвела. Сегодня я наблюдал за тем, как упал последний лепесток с предпоследней розы. В саду остался лишь один бутон. Вероятно, с сотней лепестков. После которых проклятие свершится.

Я обдумываю сказанное. Примерно три месяца. Если он собирается удерживать меня, пока я не поступлю, как ему хочется, придется терпеть именно