поединке и выходить сразу против двоих? Едва ли кого-то из них поставят в пару со мной против другого. Не при моих долях. Вот же йок-перейок!
Этот длинный и худощавый, но не тощий. Просто тощих в безымянных не держат. Жилистый, поджарый. Наверное, гибкий. Ну что же… Знать, оба сильно уступают мне в троеросте.
— Барашек!
Быть не может! Ещё один! О чём думают распорядители? Разве это будет честный бой? Трое взрослых на одного подростка? Неужели, Мехмед надавил? Асмерхан говорил, что у лордов на арене нет власти. Только судьи решают кому жить, кому нет, а во всём остальном распорядители даже слушать не будут, кто бы к ним не попробовал лезть.
Третий тоже не вышел ростом. Даже ниже Драчуна, и уже статью хорту точно не ровня. А ещё он помладше. Юноша, как-то попавший в школу безымянных едва возраст позволил. А ведь там жёсткий отбор. Глист рассказывал, что туда в первую очередь набирают взрослых мужиков. Наверное, родня на взятку скопила. Выглядит слабее двух первых, но на деле все трое — загадка. Пока доли не услышишь, не поймёшь — кто из них чего стоит.
Ответные взгляды полны настороженности. Никто из вызванных не считает себя достойным того, чтобы против него выставляли сразу троих, и гадает сейчас, кто из нашей четвёрки тот могучий воин, с кем придётся сразиться в компании двух остальных. На меня, небось, думают в последнюю очередь.
— Драчун, Пика, Барашек, в оружейную, — указал старший стражник на дверь, когда мы с охранниками вышли из зала, очутившись в небольшой проходной комнате, судя по обитым железом воротам, расположенным на её противоположном краю, бывшую своеобразным предбанником, находящимся непосредственно перед ареной. — У вас по две сотни на каждого. Там покажут, что на эту разницу сможете выбрать.
Вот те на… Они против меня ещё и с оружием выйдут.
— Пойдём, Смертик, — указал на ворота охранник. — Тебя первым объявят. Держи.
Боб? Асмерхан позабыл рассказать мне про это. Ну, а может, не знал. Вот, в чём фокус. Хоть всю ночь перед боем не спи, а на арену выйдешь один йок полон сил. Хорошее зрелище требует полной отдачи.
Проглотив боб, я шагнул в распахнутые передо мной створки. Как же там шумно… И ярко. На секунду я ослеп от не виденного уже несколько дней солнечного света.
— Прошу тишины! — ворвался ко мне в уши идущий словно бы со всех сторон разом голос.
Ведущий. Торговец рассказывал про систему труб, проложенных по арене таким образом, чтобы объявляющего бойцов человека было слышно в любой части трибун. Шум немного утих.
— Почтенная публика, начинается четвёртый бой дня, — после краткого перерыва продолжил греметь голос распорядителя. — Позвольте представить вам первого бойца. Юный предз, отслуживший три месяца в безымянных. Не смотрите на возраст и маленький рост. Перед нами опытный воин. Девятьсот пятьдесят четыре доли. Поприветствуем Смертика!
Трибуны вновь зашумели. Предвкушение, любопытство, веселье. Как же много народу… Вернувшиеся зрение, наконец-то, позволило рассмотреть арену. Похожее на огромное блюдо площадку ровной голой земли, под две дюжины саженей диаметром, окружали каменные стены, высотой в три десятка локтей. Дальше в стороны и вверх исполинской чашей расходились уже сами трибуны. Несколько первых рядов занимали разделённые боковыми перегородками комнаты — те самые ложи знати, по большей части пустующие. Ну а над ними бесконечной ступенчатой чередой вились кольца заполненных народом лавок, убегающих в запредельную высь.
Гордись, Китя. На твою кончину явилось посмотреть аж несколько тысяч зрителей. Не дождётесь! Китар-Смерть себя прикончить не даст. Меня Тишка ждёт. А Ло, так вообще, целый мир спасать надо. Колдуну без моей помощи никак. Или он про миры говорил… Да, там много миров. И все без меня пропадут.
Ох ты ж йок! И он здесь!
Взгляд, вернувшийся с самого верха арены обратно, нежданно негаданно упёрся в того, кого я меньше всего хотел здесь увидеть. В самой нижней, немного выдвинутой вперёд и при этом лишённой крыши-козырька ложе на высоких богатых креслах восседала четвёрка лордов, обряженных в пышные наряды цветов своих Домов. Синий, жёлтый, зелёный… и красный.
Живой и здоровый Мехмед, презрительно лыбясь надменной ухмылкой, смотрел на меня сверху вниз. Вот же тварь… Это судьи. Как бы хорошо я не дрался, проигрыш гарантированно обернётся для меня смертью.
Вот только я не собираюсь проигрывать. Где там уже эти трое? Вместо страха, наоборот, возбуждение. Пришёл посмотреть на мой бой? Ну так я тебе покажу, как сироты с Муна дерутся. Дома поединки, потом в школе по новой, теперь третий заход. Мне бы меч… С этим оружием я, спасибо Ло, ни раз и ни два заставлявшим моё тело плясать с клинками, и собственному опыту, добытому в многочисленных боях, научился управляться неплохо. Уж точно фехтую не хуже любого архейца из безымянных, которым изучение этого искусства без надобности.
— А вот и противники Смертика! — вновь ожил ведущий, когда вслед за мной через те же ворота на арену начали выходить мои соперники.
— Встречайте Барашка! Безымянный, не отслуживший и месяца. Ровно девяносто долей.
Под смех и улюлюканье зрителей непутёвого слабосилка двое охранников отвели на десяток шагов от меня. Стоило мне вспомнить мечи, и пожалуйста — первый же мой противник притащил сразу два. В каждой руке у Барашка по короткому прямому клинку. Держит их так, что сразу понятно — драться ими умеет едва ли.
Если я правильно понял слова охранника, отправлявшего моих противников в оружейную, то «две сотни на каждого» — это треть общей разницы по долям между ими и мной. Значит, и двое других безымянных не имеют на пару долей больше, чем… Я по-быстрому подсчитал в голове что к чему. Больше, чем двести шестьдесят четыре. А оружие, стало быть, каждый выбирает на свою часть общей разницы. Получается, по сотне за меч.
Дураки. В три копья бы спокойно держали меня на дистанции. Но, похоже, распорядители не давали выходящим на арену бойцам сговориться, и оружие мои противники выбирали по очереди, отдельно друг от друга. По крайней мере, чем-то иным я не мог объяснить здоровенную саблю в руках появившегося вторым
