явно нужно было залезть. Я услышал шипение змей и шуршание листьев на деревьях, которые — я точно знаю — не росли на этих камнях, и даже начал различать их, но тут тьму прорезал ярчайший луч, который светил постоянно, а не затухал через мгновение, как сияние молнии. В мои глаза ударил свет Солнца. Чуть не сорвавшись назад в укрытую тёмными тучами пропасть, я посмотрел на огромный огненный шар. Кажется, он вскоре начнёт заходить, а между тем, успеть нужно было до темноты. Но темнота в этом месте казалась невозможной — настолько ярким был Испепеляющий Камень. В своих путешествиях на поверхности я не раз видел солнечные лучи, однажды даже край Солнца, но вот так целиком, не закрытое ни одним облаком… это зрелище стоило того, чтобы сюда забраться, и, хотя я до жути боялся горящего шара в небе, я не мог им не восхищаться. Наконец, я вскарабкался на вершину. Она представляла собой вогнутую площадку в брос шириной, в центре которой стоял шатёр из ткани настолько прозрачной, что внутри него была отчётливо различима женская фигура. В этот момент тучи, которые остались далеко внизу, начали подниматься и сгущаться, приближаясь к самому верху, вскоре они уже носились вокруг меня, норовя сбить с ног. Когда серый вихрь готов был поглотить шатёр, я поднял занавеску и вошёл внутрь.
ГЛАВА 12. О РАДОСТИ И БРЕМЕНИ СЛАВЫ
Помимо герцога Астома мне пришлось поговорить ещё с дюжиной верхнемонтских вельмож и жрецов: никто из них даже предположить не мог, чем закончится День Пепла в этом году. Поэтому целую неделю я провёл в Авастре — столице Верхнего Монта. Ничего подобного я доселе не видел: город выдолблен прямо в скале, а из добытого при этом камня на вершине выстроен дворец, уходящий своими верхними башнями прямо в облака.
Это был головокружительный успех: вместе со свободой я получил самую настоящую славу, которая, впрочем, не принесла мне ничего, кроме бесплатной еды в гостях у вышеозначенных господ; за прохождение смертельно опасного испытания не полагалось никакой выплаты или награды. Верховный Авастерский жрец сказал, что наградой для меня должно стать само посещение шатра Каменной Богини, и что теперь передо мной будет открыт весь мир.
— Древние тексты часто говорят обо всём иносказательно, вы точно уверены, что имелся в виду весь мир?
— Разумеется, возможно, слово идёт даже о местах под горами, Аннтеране, и даже части стран, где заправляют еретики.
— В книгах также говорится о том, что все народы падут ниц передо мной.
— Поверьте, они уже радуются вам настолько, что готовы пасть ниц при вашем появлении. Пусть это, однако, не вскружит вам голову: постарайтесь быть скромным, даже несмотря на ваши безусловные достижения.
— Сказать по правде, это удивило меня самого. Я приложил гораздо меньше усилий, чем остальные.
Я в красках рассказал о пути по призрачной лестнице, конечно же, умолчав о неудавшемся ритуале и событиях на вершине.
— Видите ли, критерии отбора состязателей отнюдь не случайны. Наше дворянство, как, впрочем, и ваше, по легенде ведёт свой род от Коморра — вождя Первокопов, который стал первым человеком, сотворённым Богиней. Естественно, она будет более благосклонна к потомку своего первенца, что уменьшает вероятность провала. Простолюдины же, дабы не погибнуть, и чтобы уравновесить шансы с благородным сословием, должны соответствовать одному из требований. Совершивший подвиг не убоится риска, но и не будет геройствовать без надобности. Рождённый в День Пепла, по древнему поверью, наделён особой силой применять и отражать заклятия, и хотя все свитки с ними считаются уничтоженными, традиция сохранилась. Наконец, обладатель Слезы Богини способен по своей воле путешествовать в Земли Тумана, как это и случилось с вами.
— Значит ли это, что я избран Богиней для чего-то большего, чем предполагал?
— Я же говорил: не возгордитесь тем, что исполнено не вами. То, что вы подошли с трёх сторон — просто совпадение. Дары Богини и дары Тёмных Сил не отличимы между собой, и как распорядиться ими, решать только вам. Чем бы ни одарила вас Богиня, воспользуйтесь этим во благо человечества! К слову, Маддон был потомком Коморра, рождённым в День Пепла, обладал Слезой и, ещё до того, как стать вождём, совершил немало подвигов. Но то, как он распорядился даром Богини, до сих пор заставляет Горы содрогнуться. Будьте лучше, не повторяйте его ошибок!
По лицу Товена было заметно, что он недоволен моей победой. Он был сильнее, быстрее и моложе меня, гораздо лучше подготовился к состязанию, но всё равно проиграл.
— Как посмотреть, господин Альп! — я как мог пытался подбодрить его, — Зато теперь вы взрослый мужчина, хотя вам ещё нет и шестнадцати лет, да к тому же на следующий год вам обязательно повезёт!
— Вы сделали то, что не удавалось никому в течение пяти сотен лет! При этом вы даже не имели намерения этого сделать!
— У тебя всё ещё впереди. Подумай лучше о том, чем займёшься дальше!
— Я хотел бы продолжить путешествовать с вами, хоть вы и обошли меня.
— Разве пристало новоявленному лорду Альпу из Браула ходить с обычным гонцом?
— Теперь вы не обычный гонец, если только не захотите вновь зарабатывать своим семейным ремеслом. Я с удовольствием пойду с вами, но более не на правах оруженосца. Теперь мне полагается свой собственный оруженосец. Ну… или хотя бы слуга.
— Как насчёт Ваула? Ему некуда пойти, если он пересечёт границу, его могут отправить в рудники, или копать туннели, или ещё чего похуже. Если же его наймёте вы, он станет вашим телохранителем, и тогда ни у кого не возникнет к нему вопросов.
— Да, мы очень подружились, когда стали спускаться, а затем, не обнаружив вас на земле, полезли туда, где вас видели в последний раз.
— Должно быть, увиденное вас не обрадовало?
— Ещё бы! На том месте, в которое била молния, оказалась стена из стекла. Я был уверен, что вы навеки замурованы в скале. Увидеть вас на следующее утро было крайне странно! Я понимаю, что нельзя рассказывать о том, что было на вершине, но почему вы не расскажете о том, как вы спустились?
— Да в который раз говорю — я не могу этого вспомнить. Я просто проснулся у восточного склона и побрёл на юг, где и увидел вас. При этом всё моё имущество — даже копьё, которое я оставил перед тем, как залезть на скалу — было при мне.
Зависть Товена таяла по мере приближения к Хиттену, также как
