вверх дном. Каждый четверг, когда я шла на его пару, я старалась выглядеть идеально: я поправляла макияж, следила, чтобы одежда выглядела опрятно, никогда не опаздывала к началу. Я не знала, что ещё я могу сделать, а весь этот цирк с вопросами, с изображением, что я чего-то не понимаю… ну не знаю. Как-то это всё не по мне. Я бы так делать не стала.
И я не стала. Однажды, гуляя с Яном, я рассказала ему о своих страданиях по нашему семинаристу. Ян выслушал и, наверное, впервые на моей памяти, сказал, что тоже не знает, как бы мне следовало поступить в такой ситуации, и что он поступил бы так же, как уже сделала я – просто ждал бы, стараясь выглядеть достойно.
– Если бы ему надо было, он бы сам после семинара позвал куда-нибудь, сказал бы, что хочет познакомиться с тобой. С тобой же вон сколько людей за время обучения познакомились.
– А вдруг его отталкивает просто то, что я студентка?
– Да, вполне возможно. Меня бы это остановило, например. Кто знает, может быть, после экзамена, когда ты уже перестанешь быть его студенткой, он подойдёт к тебе и всё-таки предложит тебе познакомиться поближе. Но, знаешь, я бы на твоём месте не надеялся.
– Да? Почему?
– Потому что, когда не очень хочется – не очень получается.
Не помню в этом семестре ни одного семинара, на котором появился Дима. Когда я решила, что пора бы зайти к нему и наведать его, мне почему-то стало страшно. Когда я вошла в его комнату, он сидел за своим столом и смотрел аниме. Он немного поправился и отрастил длинную бороду. Я осторожно спросила, как у него дела. Он усмехнулся и сказал: «Присаживайся».
Он неохотно рассказал, что ещё много раз шёл на поводу своей бывшей девушки, которая безжалостно использовала его доверчивость как могла. Окончательно разочаровавшись в ней, он потерял интерес к учебе, да и к жизни вообще. Напившись, он пытался выйти в окно, и не раз, но Олег всё время вытягивал его из рамы обратно в постель. Не желая слышать о проблемах в учебе, он проводил время читая книги по истории. С какого-то момента он даже стал очень серьёзно воспринимать это увлечение, и теперь он мечтает только об одном: организовать кружок по истории для каких-нибудь школьников. Он даже подумывал о том, чтобы получить второе образование – по истории. Я не стала говорить что-то вроде: Дим, что за бред, разве за этим ты поступал в этот Университет, на этот факультет, не сдавайся, Дима! Это было бы полным бредом. И я даже не хочу сказать, что человек ошибается – дело не в этом, а в том, что человек меняется.
Иногда всё на свете бывает слишком. На Диму навалилось слишком много: отсутствие денег, проблемы в личной жизни, проблемы с учебой, в конце концов, предательство близкого человека. И он просто не выдержал. Он не сломался. Он просто что-то понял – и стал другим. Его может спасти теперь только время.
Дима ушёл в академ. Провожая его на поезд, мы не прощались. Мы скоро увидимся. До скорой встречи.
Кампус как-то опустел, когда он уехал. Я почувствовала какой-то холод. Нет ничего удивительного в том, что весной обычно холоднее всего. Весной только одно тепло согревает – тепло близкого человека, тепло его слов и его тишины. До этого я несколько месяцев ходила этими же, опостылевшими до смерти, тропинками, но знала, что Дима там, наверху, в своей комнате, и я могу в любой момент к нему зайти, а теперь он был далеко, и стало как-то пусто.
***
Неумолимо надвигалась весна. Она буквально виднелась на горизонте – в непривычно светлом вечернем небе, глядя на которое, я наполнялась чувством, что и в моей жизни совсем скоро произойдёт что-то светлое. Это не могло не произойти, потому как я ясно чувствовала, что терпение моё на исходе.
Я по-прежнему засыпала в ожидании четверга, когда я вновь увижу Сергея. Иногда он мне снился, но всё это почему-то были кошмары: я шла к нему навстречу, даже бежала, но сколько бы шагов я ни сделала, расстояние между нами не сокращалось; я тянула к нему руки, звала – но он всё смотрел куда-то вдаль, словно ни меня, ни моего крика и не существует.
Ложась спать на рассвете, я обещала себе, что однажды смогу прикоснуться к его светлым вьющимся волосам, провести ладонью по его щеке и буду навсегда счастлива, ведь, без всяких сомнений, именно он был для меня идеальной парой. Он был спокойным, уверенным в себе человеком, он был умным и, в то же время добрым, отвечал без усмешек на самые глупые вопросы моих одногруппников. Сергей был всегда в хорошем настроении, всегда был заинтересован в том, чтобы не просто объяснить студентам задачу, но и в том, чтобы донести, что то, что он объясняет, не просто важно и нужно – это, в первую очередь, красиво. Он решал эти задачи с видом человека, только что одержавшего победу над тайной природы – так оно и было. И я о большем и мечтать не могла, чтобы слушать его голос вечно, всю жизнь, на завтрак обед и ужин, каждый раз прикасаясь к чему-то прекрасному и вечному.
А пока я просто кормила себя обещаниями, которые помогали мне держаться. Я уверяла себя, что нужно подождать до конца семестра, нужно сдать экзамен, и тогда всё разъяснится; тогда, несомненно, он предложит мне пообщаться, или, быть может, пригласит на свидание…
На самом деле, я искренне не представляла, каким образом это может произойти. В глубине души я считала категорически невозможными подобные отношения, но слепая влюбленность заглушала все прочие чувства и доводы, оставляя на уме лишь болезненные мечты о том, что эту сказку ждёт счастливый конец. Только благодаря им я мирилась с грязью общежития, с усталостью, недосыпом, неудовлетворённой потребностью в развлечении, отдыхе и общении. Я постоянно себе всё это обещала. Пока однажды мои сны не стали явью.
Одним тихим апрельским вечером я сидела на лавочке на аллее между общежитиями и учебными корпусами. Я слушала музыку и читала математические методы статистики, когда увидела неподалёку их: Сергей и Диана медленно расхаживали по аллее, и в руке у неё был небольшой букет пионов.
Диана – девушка из второй группы, у которой он вёл семинары. Она выглядела как совершенно обычная девушка, которой абсолютно плевать на то, как она выглядит. Она
