Он бросается ко мне, и Мэва вслед за ним.
Моё сердце так колотится, что я боюсь, как бы оно не вылетело из груди. Я боюсь моргать из страха, что карта исчезнет, если я хоть на секунду закрою глаза. На этой карте есть единственная ниточка, связывающая меня с моей семьёй. Она настолько тонкая, что может легко исчезнуть. Мне на плечо опускается тёплая ладонь. Мэва улыбается, глядя на меня сверху вниз, и я неуверенно улыбаюсь в ответ. Я так долго искала свою семью и теперь не могу поверить, что всё это происходит на самом деле.
Рэйчел идёт в другую секцию зала:
– Давайте-ка посмотрим… Это очень старая карта. Я не узнаю некоторых обозначений. Нужно сравнить её с более новой, чтобы понять, где сейчас это место.
Я не смею дышать, пока она просматривает другие кипы карт. Мэва шепчет мне на ухо: «Ты хорошо поработала». Я вся сияю, моё сердце колотится ещё быстрее. У меня начинает кружиться голова, когда Рэйчел наконец вытаскивает карту, охватывающую всю территорию Париллы, и раскладывает её на столе, чтобы всем было видно. Она сравнивает две карты и с каждой секундой всё сильнее хмурится.
Тепло, поднявшееся у меня внутри, начинает остывать.
– В чём дело? – спрашиваю я, выглянув у неё из-под руки.
– Я… – Рэйчел умолкает, по очереди глядя то на древнюю карту, то на более новую. – Я не понимаю. Всё очень странно.
– Что именно? – спрашивает Мэва и забирает у Рэйчел старую карту. Взглянув на неё, она грустно вздыхает.
От ужаса я цепенею.
– В чём дело? – снова спрашиваю я, на этот раз более настойчиво.
Мэва смотрит на меня долгим печальным взглядом.
– Моя милая… Мне жаль. Не думаю, что нам удастся посетить Рен. – Она кладёт маленькую старую карту поверх новой. И указывает на нужную локацию. – Рен находится вот здесь, в долине между двумя горными хребтами, – она ведёт пальцем по новой карте. – Но этой долины между горами больше нет: теперь там озеро Ючелло. Должно быть, в какой-то момент эту область затопило, и деревню стёрло с лица Земли.
В отчаянии я опускаюсь на пол, спрятав лицо в ладонях. Себастьян садится рядом, положив руку мне на плечо.
«Мне жаль», – думает он. Я не отвечаю. Я не знаю, что ответить. Я подозревала, что я намного старше, чем выгляжу, и что меня похитили давным-давно, но я никогда не думала, что с тех пор прошло так много времени и вся местность, на которой стояла моя деревня, оказалась под водой. Я надеялась, что у меня всё сложится почти как у Себастьяна, у которого по-прежнему есть родственники, только повзрослевшие.
Я прерывисто дышу и чувствую боль во всём теле – и одновременно нигде. Вот каково это – когда надежду с корнем вырывают из сердца.
Кто-то поднимает меня с пола и прижимает к груди. Каштановые волосы падают мне на лицо, и я слышу тихий шёпот Мэвы:
– Я знаю, что сейчас тебе нестерпимо больно, но со временем станет легче.
Мэва понимает. Она потеряла детей, надежда отыскать их слаба, а печаль непомерна, хотя и немного слабее с тех пор, как мы встретились. Я кладу голову ей на плечо, – непролитые слёзы обжигают глаза, – и она несёт меня обратно в мою комнату.
Мэва аккуратно укладывает меня на кровать и укрывает одеялом до подбородка, напевая колыбельную. Я закрываю глаза, позволяя её тихому нежному голосу увести меня в беспокойный сон.
Глава тринадцатая
Япросыпаюсь поздним вечером, а Мэва всё ещё спит в кресле рядом с моей кроватью. Я не хочу её будить, поэтому тихо, на цыпочках выхожу из комнаты. Кажется, будто к моим ногам привязаны свинцовые гири. Надеюсь, Мэва не ошибается и со временем станет легче.
Но есть кое-что, что я должна сделать.
Я стучусь в дверь Себастьяна, и она почти сразу же широко распахивается. Он с облегчением выдыхает:
– Я волновался за тебя.
Я вхожу в комнату и резко поворачиваюсь к нему лицом, взметнувшиеся юбки щекочут мне ноги.
– Ты в порядке? – спрашивает он. – Представить не могу, что ты чувствуешь теперь, когда всё выяснилось.
Я падаю в кресло в углу комнаты и проваливаюсь в подушки.
– Получше, – говорю я, сморщив нос. – Мне кажется, на самом деле я никогда и не надеялась, что мы найдём Рен. Так что я даже не удивлена, серьёзно. Но тогда, в тот миг я почти поверила, что нам удастся отыскать хоть что-то. Больно от того, что надежда разбилась. – Я потираю центр груди.
– Мне жаль, – говорит Себастьян. А что ещё тут скажешь? Я знаю, он вернул бы мне воспоминания о семье, если бы мог. Но он не может, поэтому теперь я действительно навсегда лишилась их.
– Спасибо, – говорю я и через силу улыбаюсь ему. – Я рада, что по крайней мере ты нашёл свою семью.
Я хотела сказать что-то доброе, но Себастьян сразу же мрачнеет, его снова охватывает тревога из-за того, что Джемма задерживается.
– Не волнуйся, – говорю я. – Я знаю, Джемма скоро будет здесь. Я уверена. Она ни за что тебя не бросит. – Я наклоняюсь вперёд и пожимаю ему руку. – Мы тоже семья. И у тебя всегда есть я. Может, это прозвучит странно, но как бы ужасно ни поступила леди Эшлинг, когда похитила нас, это свело нас вместе. Фактически ты единственная семья, которая у меня когда-либо была.
Себастьян горячо пожимает мне руку в ответ:
– И тебе найдётся место в моей семье. Всегда, я обещаю.
– Спасибо, – говорю я, глубоко вдохнув. – Но мы должны сделать кое-что ещё.
Себастьян непонимающе смотрит на меня.
– Нам нужно поговорить с главным библиотекарем, Юной. Я… Я хочу поблагодарить её. Мне важно, чтобы она знала, что мы нашли то, что искали, и уйдём отсюда, как только к нам присоединится Джемма.
Я направляюсь к двери, но он останавливает меня:
– Ты хочешь пойти прямо сейчас?
Я пожимаю плечами:
– По мне, лучше раньше, чем позже. А на обратном пути можем зайти на кухню и чем-нибудь перекусить. Я умираю с голоду, а обеденный зал, наверное, уже закрыт в такой поздний час.
Себастьян идёт вместе со мной по тёмным коридорам, мы молчим, и я оглядываю всё вокруг. Каждый коридор здесь чем-то отличается от предыдущего, хотя все они похожи друг на друга. Одни и те же обитые деревом стены и поблёскивающий каменный пол, за столько веков отполированный тысячами ног. Но в коридоре, куда выходит комната Себастьяна, стоит много стеклянных шкафов со странными предметами.
