владели им во время полета, поблагодарил за доверие, за то, что ему была оказана честь быть принятым в партию до истечения кандидатского стажа, непосредственно Центральным Комитетом. Космонавт на секунду замолчал, обдумывая новую фразу, но сердце выдохнуло:
— Какое это счастье — жить в Советской стране, быть непосредственным участником строительства коммунистического общества, утверждающего на земле Мир, Труд, Свободу, Равенство, Братство и Счастье всех народов!
Герман Титов взглянул в зал, откуда неслись аплодисменты. Увидел улыбающееся лицо Главного конструктора, энергично бившего в ладони, других ученых.
— В этом новом прекрасном Дворце среди делегатов я вижу многих товарищей, принимавших непосредственное участие в подготовке и обеспечении полета в космос. Эти товарищи создали мощную многоступенчатую ракету, надежный космический корабль, в котором космонавт чувствует себя словно в прекрасной, благоустроенной квартире… Мечта самых дерзких фантастов стала былью. Разве это не является одним из многочисленных доказательств мощи нашей советской экономики, расцвета нашей науки, ума и таланта наших людей.
В эти же дни у Германа Титова произошло несколько удивительных встреч. Он познакомился с ветераном партии, дважды Героем Социалистического Труда Федором Николаевичем Петровым. Еще в 1896 году стал он членом партии коммунистов, лично знал В. И. Ленина, не раз выполнял его задания. Старый большевик захотел познакомиться с космонавтом-сибиряком.
— Сибирские края мне знакомы по гражданской войне, — сказал Федор Николаевич, вглядываясь из-под седых кустистых бровей в стоящего перед ним космонавта. — Не узнать ныне былых мест. Время идет. Мне уже за девяносто. Век радио, автомобилей, век самолетов начинался при моей жизни. — И, погладив сухой рукой седую бородку клинышком, улыбнулся: — А вот век социализма не только при моей жизни, но и при моем участии.
— И век космоса, — добавил Герман Титов.
— Да, можно сказать, что так. По делам службы встречался и с Константином Эдуардовичем. Пожалуй, точно не вспомню, в каком году, но одну из наших бесед забыть не могу. На мой вопрос, как далеки мы от полетов за атмосферу — так в двадцатые годы называли космос, — Циолковский, не раздумывая, ответил: «Вот увидите, еще при вашей жизни люди будут летать в космосе».
Молодо сверкнув глазами, Федор Николаевич с воодушевлением сказал:
— Вместе с Гагариным вы совершили дерзновенные рейсы во Вселенную. На чудо-кораблях. Спасибо вам за это! — И крепко пожал космонавту руку.
Представили Германа Титова и Елене Дмитриевне Стасовой — соратнице Ленина. Высокая седая женщина, участвовавшая еще в создании в России первых марксистских кружков, материнскими глазами смотрела в юное лицо космонавта. Не в силах сдержать охватившего ее волнения, она достала платок и поднесла к глазам.
— Вы извините меня за слабость, — подавая маленькую сухую руку, попросила Стасова. — Это от счастья. С нами, женщинами, так бывает. Я все читала о полете Гагарина и о вашем. Восхищена! Другого слова не нахожу. И горда! И все-таки побалуйте меня своим рассказом о полете. Страшно, наверное, было?
А когда закончилась эта встреча, Е. Д. Стасова крепко пожала космонавту руку и на прощание сказала:
— Славная смена растет у нас. Ей по силам довести дело Ленина до победы. Если бы Ильич мог видеть все свершенное и на земле, и в небе, а сейчас вот и в космосе!.. Представляю себе, как бы он радовался.
В один из перерывов между заседаниями съезда у Германа Титова произошла совсем удивительная встреча. Приехал в Москву по своим творческим делам А. М. Топоров.
К космонавту подошел вместе с С. П. Титовым высокий суховатый человек в очках, из-за которых поблескивали добрые умные глаза. Внимательные, они будто притягивали к себе Германа.
— Топоров.
— Андриан Митрофанович, — добавил, счастливо улыбаясь, старший Титов.
Это был тот самый учитель, который писал в своих заметках о родителях космонавта. Время будто не тронуло его. Несмотря на преклонный возраст, густых волос его почти не коснулась и седина.
— Вот ты какой, Герман Титов!
И, повернувшись к Степану Павловичу, заметил:
— Очень похож на тебя, Степаша, а вот глаза и рот — Сашины.
— Очень рад видеть вас, Андриан Митрофанович. Я столько хорошего слышал о вас от деда Михаила, от отца с матерью. — Герман обнял и крепко расцеловал старика.
— Ну, ну, — только и смог сказать старый учитель, смахивая слезу. Поборов волнение, он проговорил: — А я на старости лет рад вдвойне. Луч вашей космической славы осветил все труды крестьян первой нашей коммуны «Майское утро».
— Нет, Андриан Митрофанович, — возразил Герман, — я не согласен с вами. Думается, что нам светил и луч вашей первой коммуны, в том числе и не без помощи ваших рук.
— Наших рук, — поправил Германа учитель, обняв за плечи своего ученика, старшего Титова.
— А у меня такое чувство, будто я сам вышел из этой первой коммуны, — с нескрываемой радостью сказал Герман.
XXII партийный съезд, принявший Программу партии, стал для молодого коммуниста мудрой школой. Встречаясь на съезде с делегатами, ветеранами партии и труда, Герман Титов остро почувствовал, как незримые животворные нити протянулись к нему из далекого 1917 года, от великой революции, от Ленина. И от этого на душе космонавта стало еще праздничнее. Но вместе с этим чувством возникло и другое — чувство растущей ответственности перед партией, Родиной за завтрашний день строительства коммунизма, за свое непосредственное дело…
«Глубокая проба» космоса, говоря словами С. П. Королева, оказалась более. чем успешной. Академия наук СССР, Совет Главных конструкторов подготовили дальнейший план пилотируемых полетов, входящих в отечественную программу изучения и освоения космоса. Ю. А. Гагарин и Г. С. Титов помогали своим товарищам готовиться к встрече с космосом. Каждый последующий полет был также по-своему первым. Он закреплял достигнутое и обязательно решал новую задачу. Планомерное освоение космоса можно сравнить с первовосхождением альпинистов на вершину гигантской горы, где каждый шаг идущего первым — путь, проложенный следующим за ним.
Очередной этап пилотируемых полетов начался с появления многоцелевого корабля «Союз». На нем были осуществлены длительные и групповые полеты до трех кораблей одновременно и стыковка на орбите корабля с кораблем. Вывод на орбиту станций типа «Салют», а позднее создание трехзвенных пилотируемых комплексов «Союз» — «Салют» — «Союз» положили начало качественно новому этапу космонавтики.
Все эти годы Г. С. Титова можно видеть в дни запусков космических кораблей и орбитальных станций на космодроме Байконур, а во время их внеземных рейсов — в Центре управления полетом.
Герман Степанович много сил и внимания отдавал обязанностям депутата Верховного Совета СССР, члена ЦК ВЛКСМ, подбору нового пополнения в отряд космонавтов, их подготовке. Голос коммуниста Титова в защиту мира звучал с трибуны форума сторонников мира, против пекинских агрессоров, сеявших смерть на вьетнамской земле. Научные и технические статьи в журнале «Авиация и космонавтика»,
