разведчику и то, что комедия с венчанием, как и совместное проживание, были частью плана Беллингхэма, который предусматривал посадить его, Полещука, на «короткий поводок», чтобы постоянно держать под контролем и добывать информацию. Но сейчас, что делает здесь эта женщина сейчас?!
Полещук по привычке продолжал воспринимать Сэнди в прежней ипостаси — в ней он видел лишь ненасытную нимфоманку, для которой смысл жизни ограничивался постельными утехами и которая строила свои отношения с мужчинами в соответствии с афоризмом, почерпнутым из какого-то датского порнографического журнала: «Библия учит нас любить ближнего своего, а Камасутра объясняет как именно».
Присутствие Сэнди на прощальной явке явилось для Полещука, пожалуй, самым большим унижением и разочарованием, которые ему когда-либо довелось испытать в своей жизни.
В какой-то момент Полещуку пришло в голову, что никакой озлобленности ни в адрес Греймс, ни тем более к Беллингхэму, он не испытывает.
Мысленно послав американцев в общероссийском направлении, «Уэй» отнесся к своему подчиненному положению философски: демонстративно внимательно выслушал и принял все предложения оператора, чтобы затем забыть о них сразу по прибытии на Родину.
Беллингхэм же, щадя мужское самолюбие подопечного, и словом не обмолвился, что все это время его истинным оператором была Греймс.
* * *
По прибытии в Москву Полещук изъял приготовленный для него тайник — в нем его интересовали только деньги, шпионские же материалы он уничтожил, твердо решив больше никогда не выходить на связь с американской разведкой.
Не последнюю роль в принятии им такого решения сыграла Сэнди Греймс, вернее то, как она сумела обвести его вокруг пальца.
Сэнди, которую Полещук считал самой значительной фигурой в своей галерее сердечных подруг, оказалась змеей в шоколаде.
Глава тринадцатая. Возвращение блудного «крота»
Холодная война продолжалась, и в феврале 1985 года Полещук, незадолго до этого получивший назначение в Управление «К» (внешняя контрразведка) Первого главка КГБ СССР, снова оказался в окопах переднего края невидимого фронта. Теперь ему предстояло вести бои с вражескими спецслужбами на Африканском континенте.
Новоиспеченный подполковник возглавил контрразведку в резидентуре, действовавшей с позиций посольства СССР в Лагосе, столице Нигерии.
Аппетиты Полещука по-прежнему опережали его карьерный рост — денег бонвивану, не привыкшему себе ни в чем отказывать, как всегда, не хватало. К тому же в непальской командировке он основательно пристрастился к дорогим спиртным напиткам. Сначала они помогали ему забыть Сэнди, затем, как-то незаметно, превратились в неотъемлемую составляющую его дневного рациона.
Поутру, едва переступив порог служебного кабинета, он устремлялся к бару, чтобы опрокинуть стаканчик-другой чего-нибудь покрепче. Как правило, это были лучшие сорта виски или джина, которые он по дипломатическому листу выписывал прямо из Англии или из США.
Впрочем, и другие земные удовольствия были не чужды молодому заместителю резидента по контрразведке, преисполненному желанием жить полнокровной жизнью.
Немалых средств требовали посещения казино и баров, где стриптизировали длинноногие очаровательные мулатки. Что уж говорить о расходах, в которые вводили контрразведчика те самые темнокожие дивы, регулярно приглашаемые им в номера для сексуальных развлечений.
Словом, образ жизни, который вел Полещук и без которого он уже не мыслил своего существования, приближал наступление ренессанса в его отношениях с Центральным разведывательным управлением…
* * *
Однажды, основательно поиздержавшись, Полещук вспомнил, что он не только заместитель резидента КГБ, но и секретный агент ЦРУ по кличке «Уэй». И не беда, что он десять лет не подавал позывных, — мало ли, не было возможности!
Решив, что повинную голову американский меч не сечет, Полещук устремился в посольство США, где был встречен с распростертыми объятиями.
Во время вручения верительных грамот разведчикам резидентуры ЦРУ в Лагосе Лоунтри и Хьюзу Полещук назвал свой оперативный псевдоним, присвоенный ему Джоном Беллингхэмом в Непале.
В ответ американские «коллеги» заметили, что давно ждут его визита. Для Полещука это был сюрприз — ведь прошло десять лет с момента его последнего контакта с сотрудниками ЦРУ!
Он поинтересовался, как удалось новым друзьям вычислить его прибытие в Нигерию и то, что он — «Уэй».
— Очень просто, Леонид! — засмеялся Лоунтри, который, судя по его поведению, был за старшего. — Во-первых, если вы помните, вас в аэропорту встречал Будкин, о котором нам давно известно, что он — разведчик.
Во-вторых, в своем посольстве вы заняли ту же должность, которую до вас занимал Пономаренко, принадлежность которого к советской внешней разведке у нас не вызывала сомнений. Он — полковник КГБ, не так ли? Кроме того, по прибытии в Лагос вы заняли его квартиру и стали пользоваться его автомашиной…
Полещук слушал собеседника, стараясь скрыть свое удивление, смешанное с восхищением: «Все гениальное — просто!»
Заметив его отрешенный взгляд, Лоунтри забеспокоился.
— Если вас не шокируют эти подробности, я могу продолжить перечисление признаков, по которым нам удалось установить, что вы принадлежите к противоборствующей спецслужбе, — Лоунтри лукаво подмигнул Полещуку и снова засмеялся.
— Да-да, конечно, продолжайте…
— Все свое свободное время вы проводите в обществе своих коллег. Даже находясь на пляже, в посольской купальне, вы пьете пиво только в их компании. В то же время вы избегаете общения и свысока смотрите на остальных советских дипломатов, не так ли? Это естественно, ведь они все от вас в той или иной мере зависимы… Достаточно одного вашего слова, намека на их явную или мнимую неблагонадежность, и любой из ваших «чистых» дипломатов первым же рейсом будет отправлен в Москву и не скоро сможет снова попасть за границу, если вообще сможет…
Разумеется, я говорю лишь о тех сотрудниках советского посольства, чьи позиции не подкреплены родственными связями с высокопоставленными чиновниками из МИДа и из ЦК КПСС… Надеюсь, я не открою тайны, если скажу, что ваши посольства за рубежом — это вовсе не посольства Советского Союза, как это написано при входе… Это — посольства партийной номенклатуры со Старой площади, чиновников МИДа и генералов КГБ, куда они пристраивают своих детей или детей своих родственников и близких друзей… Простите, я несколько отвлекся от темы… Вернемся к признакам, мистер «Уэй»?
— Да-да, конечно… Очень увлекательно!
— Так вот… В отличие от настоящих дипломатов, вы и ваши сослуживцы не больно жалуете даже посла, a уж о соблюдении вами трудовой дисциплины и говорить не и приходится: в рабочее время вас не найти в посольстве, потому что вы постоянно находитесь в городе якобы по личным делам…
В дополнение ко всему вы еще и часто появляетесь в посольстве в нерабочее время, особенно вечером, подолгу задерживаетесь там, когда все остальные ваши соотечественники отдыхают или развлекаются… Все сотрудники вашей резидентуры имеют возможность
