освобождения, как сухие щепки в потухающий костер.
Через несколько долгих минут отчаянных потуг старику удалось-таки уверенно ухватиться за режущий инструмент и раскрыть его. Лезвие уперлось в сеть. Тогда Василий сжал его между указательным и большим пальцами и надавил острием в плетение. Теперь он спокойно мог распороть неподатливые нити.
Он нервно расправлялся с опутывавшими его веревками в течение получаса. Наконец, полностью освободившись от своих оков, старик с минуту сидел, широко раскинув конечности и наслаждаясь ощущением растекающегося по всему телу холодка. После чего тысячи колющихся жучков побежали прямиком к его пальцам.
Окрыленный успехом, Василий принялся искать выход, прощупывая ладонями стены помещения. Он прополз его на коленях по всему периметру, но не обнаружил ничего, похожего на дверь. Ни дверной ручки, ни щели, ни косяков. Тогда он продолжил шарить по полу в поисках своего фонаря. Но это была совершенно глупая затея — все равно что искать иглу в стоге сена. Как слепой котенок, пленник шарахался по сараю, хватая все, что попадалось на пути, исследуя находки пальцами. Ничего, что могло походить на осветительный прибор, режущий, колющий, рубящий предмет. Только кучи шмоток, алюминиевой посуды, биноклей и других безобидных походных причиндалов.
Ладонь старика вдруг погрузилась во что-то мягкое и скользкое, отчего вонь в помещении усилилась. Он отпрянул от противной находки и пополз дальше. Теперь ему в ноздри упорно забирался запах тухлятины.
Василий поднялся в полный рост и проделал те же трюки в надежде нащупать окно. Но и это не принесло результата. Он будто оказался в месте, из которого не было выхода.
Пленник рухнул на колени, а потом припал к холодной земле. Ему захотелось уснуть, слушая биение сердца тайги и ожидая тот момент, когда не услышит биения своего.
А тем временем неряшливая тучная женщина бродила где-то неподалеку от своего жилища в поисках необходимой жизненной энергии. Она искала тех, кто не успел скрыться в своих палатках под таинственным светом бледной луны, чьи души наполнены любовью, а тела источают молодость и красоту. Тех, кого ждут дома с кастрюлей горячего борща и крепкими объятиями. Тех, кто с упоением прокручивает в голове свои блестящие планы на будущее.
Глава 9. «Это дело семейное»
Коля крайне редко задавался вопросами веры. И его нисколько не волновали взаимоотношения окружающих со Всевышним. Парень никогда не вступал в горячую полемику с приверженцами той или иной религии и искренне уважал предпочтения каждого в выборе музыки души. Сам он отдавал предпочтение прозаичному речитативу, нежели окрыляющему малиновому звону или даже композициям в жанре «хеви-метал» (Кипелов не в счет).
И сегодняшний вечер не стал для него поводом нырнуть в реку религиозных раздумий. «Жить по совести» — неплохая строчка для собственной песни, спетой на каком-нибудь квартирнике в компании меломанов.
Коля валялся на койке в тесной каморке, пялился на свои обезображенные неблагородным трудом руки и представлял, как бы сложилась его жизнь, если бы мать не покинула в свое время отчий дом. И все равно пришел к выводу, что подобное развитие сюжета попросту было невозможным.
Парень открыл свой профиль в соцсети, до сих пор ожидая ответа от Насти на свой нелепый вопрос, заданный аж неделю назад. Коля снова пролистывал ее фотографии в надежде найти в них скрытое послание, адресованное непосредственно ему. Глупо? Абсолютно. Вместо этого в глазах девушки отражались вспышки женской самоуверенности и духа потребительства. «Кому нужен твой Тургенев? Или Беляев? Загляни в отдел “Саморазвитие”», — читалось в этом насмешливом высокомерном взгляде.
Сейчас добродушному голодранцу оставалось лишь по памяти перелистывать неудачную рукопись любовного романа в самодельной обложке, оставленную на перроне Ладожского вокзала.
Георгий же после встречи на ферме со своим мрачным приятелем всю неделю вел себя довольно странно. Его не покидала мысль о том, что его друг на старости лет может наломать кучу дров. Однако он и не догадывался, что сарай Васьки уже давным-давно был доверху забит поленьями.
Он молчал о том, что почти каждую ночь его мучили кошмары по мотивам тех самых баек, которые старик сам рассказывал маленькому внуку на сон грядущий. А еще ему снился потерявшийся среди коварных болот оленевод, тщетно пытавшийся догнать своих оленей и падавший без сил на бледный ягель, снилась рыдавшая и терявшая оставшийся скот Елена, снились шаманская вежа и лай мохнатого пса.
Все это Георгий списывал на свою крайнюю восприимчивость и всячески пытался занять себя повседневными делами до самой устали — так, чтобы провалиться в темноту без сновидений. Но все, чего он добивался, — это лишь усталость и раздражение.
Именно поэтому, замечая явные перемены в настроении дедушки, Коля старался брать значительную часть работы на себя, считая, что дело лишь в бытовухе. Набивая молотком пальцы, рассекая на коже ссадины, он продолжал познавать одно из неизвестных ему направлений искусства самобичевания.
А почему Георгий не хотел лишний раз проведать своего друга, дабы успокоиться и попытаться-таки снова навести его на путь истинный? Затяжная мигрень подсказывала старику, что подобные разговоры были уже совсем не актуальны. Он просто боялся приехать на оленью ферму и убедиться в своих доводах. А это значило бы, что волей-неволей невинная душа его внука оказалась бы втянутой в хоровод противоборствующих сил.
Но жизнь не была бы для людей Божьим испытанием, если бы в один прекрасный день, до полудня, в дверь покосившегося деревянного дома не постучали. И при этом довольно настойчиво.
Хозяин, разделывавший в этот момент упитанного хариуса, отодвинул лезвием ножа белую шторку на окне, из которого открывался вид прямиком на завалинку, и сжал губы от неприязни:
— Эта ворона чего здесь забыла? — пробубнил старик себе под нос и медленно направился в прихожку.
Георгий потянул за ручку, и через секунду на него уставились два широко раскрытых глаза. Сделав глубокий вдох, Галка уже хотела было что-то произнести, но хозяин дома ее опередил:
— Давненько тебя не видывал! С какими сплетнями на сей раз пришла? — его голос звучал с наигранной доброжелательностью.
— А вот и не сплетни вовсе! — недовольно возразила старуха. — Пришла на тебя поглядеть! Узнать, как тебе по ночам спится!
Георгий явно не ожидал такого начала. Он молча в замешательстве смотрел на Галку, а она на него. Наконец, старуха не выдержала и продолжила тараторить:
— Ты видал, что на могиле у Аннушки творится? Да там уже все травой поросло, голуби весь крест обгадили! И вы, два увальня, не можете навестить бедную, прибраться! У Аннушки всегда чистота была в доме! — она заглянула собеседнику через
