наигранно встревоженно спросила я.
В этот момент телефон Рамзина опять активизировался, и он, одарив меня гневным взглядом, ответил. В этот раз разговор происходил по-немецки. Надо же, Чужой-полиглот. А вот у Ридли Скотта они вообще не разговаривали, только визжали противно и кислотой везде капали. Видно эволюционировали-то на земных харчах.
Привычка даже внутренне ничего не воспринимать всерьез и близко к сердцу, конечно, помогала мне прямо сейчас не впасть в натуральную истерику от всего происходящего, но я не настолько наивна, чтобы не понимать, что вечно прятаться от ситуации я не смогу. А что собой на данный момент представляет эта ситуация?
Некто господин Рамзин, с которым я имела дурость возжелать ни к чему не обязывающего секса, находясь в легком неадеквате, каким-то образом (надо еще уточнить случайно или нарочно) появился на пороге отцовского дома. И по какой-то непонятной причине он воспылал ко мне тфу!.. короче, хочет он меня. И тут надо внести уточнение, что я как бы тоже его хочу. Причем до такой степени, что стоит нам соприкоснутся, и крышу начисто сметает у обоих, и это не взирая на весь тупизм обстоятельств. Далее. Господин Рамзин решил, что наше взаимное притяжение достаточная причина для того, чтобы присвоить меня себе безвозмездно, то есть даром. И тут начинается самое интересное. Как он сумел вложить Вячику, его отцу и моему папашке нужные мысли? И второй, гораздо более важный вопрос, как это надолго? Что, если спустя время они очнутся, и все будет по-прежнему? Ведь так может быть? Очень даже. Ну, мне бы так очень хотелось. Значит, что я, собственно, делаю? Правильно, я удираю, прячусь и жду, когда Рамзин как-то сам собой рассосется, и все вернется к прежнему состоянию дел. Вот прямо сейчас идея с нашим с Вячиком браком стала мне казаться поразительно миленькой.
А вот вникать в то, кто же, мать его, такой этот Рамзин на самом деле мне нисколечки не хотелось. Любопытство и жажда новых впечатлений это реальное зло. Я вам это как эксперт говорю.
Голос Рамзина стал резким и раздраженным. Он коротко что-то отвечал собеседнику и становился все мрачнее. Наконец, разговор прервался, и мужчина уставился на меня снова так, будто я повинна как минимум в какой-то катастрофе общепланетарного масштаба.
— Обед отменяется. Домой! — коротко рявкнул он охране.
11
Я отвернулась к окну и пыталась судорожно придумать план побега. Всю дорогу до особняка Рамзин беспрерывно говорил по телефону и меня как будто и вовсе перестал замечать. Потолкавшись минут сорок по пробкам, мы въехали снова в уже успевший осточертеть мне двор. Без особых церемоний Игорек вытащил меня из машины и втолкнул в дом. Я пока не возмущалась и не сопротивлялась, решив изображать смирившуюся.
— Мне нужно срочно уехать, — с порога заявил мне он. — Надеюсь, ты найдешь, чем себя занять.
Рамзин, нахмурившись, пошел в глубь дома. Я от нечего делать потащилась следом. Он что, думает, что я удовольствуюсь ролью домашней зверюшки, которую хотят с собой таскают, а нет — так запирают в четырех стенах?
— Послушай, Игорек… — очень ласково начала я, но в этот момент мужчина так резко остановился, что я влетела в его широкую спину.
Черт, упырь он или инопланетянин, но пахло от него крышесносно. Моё бестолковое тело реагировало на его близость и запах с каждым разом все быстрее и интенсивней. Рамзин же развернулся и, схватив, притиснул к себе, отрывая от пола. Мне ничего не оставалось, кроме как обхватить его мускулистую шею руками. Ну ладно, дело не в необходимости, это, и правда, было приятно. Рамзин же потянул за волосы, вынуждая откинуть голову и открывая себе доступ к моему горлу. Дурацкая манера, но удивительно возбуждающе действует. Хотя, наверное, попытайся кто-то дернуть меня за волосы раньше, я бы глаза выцарапала.
— Яночка, а ты оказывается быстро учишься, детка, — насмешливо прошептал он у моего горла и лизнул нежную кожу. — Это очень радует.
Еще плотнее прижав меня к себе, он толкнулся уже очень даже твердой своей «радостью» в мой живот. И как бы мне ни хотелось возмутиться и нахамить ему в очередной раз, это было желание остатков работающего мозга. Потому что тело тут же содрогнулось в его руках, включаясь в режим алчного вожделения от первого же контакта. Прям уже начинаю ненавидеть себя за то, что так на этого мужчину реагирую. Так, словно остаюсь в момент не только обнаженной перед ним, но и беззащитной, будто без кожи. Может, это тоже какие-то его фокусы? Надо будет разобраться… чуть позже. Сейчас, когда губы и язык Рамзина жадно ласкали мою шею и подбородок, я не слишком хорошо могла соображать.
— У меня ни хрена нет сейчас на это времени, — гневно пробормотал Рамзин, но при этом не только не оторвался, а, наоборот, развернулся и прижал меня к ближайшей стене, позволяя своему рту и рукам стать еще настойчивей и требовательней.
Выпустив волосы, он бесцеремонно сунул руку под топ и сжал грудь, и его лицо исказилось как от боли, когда я не смогла удержать стона, толкнувшись бедрами ему навстречу. Забыв о том, что должна злиться, я теперь сама прижалась ртом к дергающемуся горлу мужчины, облизывая и прикусывая солоноватую кожу и упиваясь запахом его растущего возбуждения. Рамзин издал один из этих своих низких почти нечеловеческих звуков, которые так взрывали все моё нутро, и откинул голову, подставляясь еще больше. Его бедра дернулись, толкаясь еще жестче, а ладони на груди и на ягодице сжались, заставляя меня заскулить от покатившейся жаркой волны. Рамзин поглотил этот звук, захватывая мой рот одним из своих атакующих, властных поцелуев. Никогда у меня не было партнера, способного такое творить одним только поцелуем. Он вталкивался языком в мой рот нагло, подавляя, не оставляя и тени сомнения в том, что это его территория, и он здесь будет творить все, что захочет. Это был не поцелуй, а полноценный гребаный оральный половой акт, и он вел в нём, не давая ни сантиметра пространства для сомнения или отступления, ни глотка свободного от него воздуха.
— Хочу тебя, — яростно зарычал Рамзин, отрываясь. — Хочу прямо сейчас.
Он вздернул мой топ, обнажая грудь и, согнувшись, втянул проколотый сосок. Пирсинг звякнул о его зубы, и меня выгнуло, когда они не больно, но ощутимо сомкнулись вокруг чувствительной плоти. И опять, опустив глаза, я натолкнулась на его пристальный взгляд. Рамзин ловил каждый мой прерывистый всхлип, каждый стон и судорогу теряющего контроль
