Надо уделять должное внимание оповещениям. Много я их упустил за последнее время, а они вот так о важном знать дают — время и сила эффектов и прочие данные.
Секунда размышлений, а лейтенант в тот момент как ни в чем ни бывало уже подходил к стене с отметинами от пуль. Внимательно, прощупывая края отверстий пальцами, он пару минут изучал результат стрельб, затем развернулся и заложив руки за спину смотрел на меня ничего не говоря. Долго смотрел, еще пару-тройку минут, не меньше, ибо отпустило меня оглушение. Фельдфебель в это время измаялся весь, то на меня посмотрит, то на стену, то на лейтенанта.
— Вице-фельдфебель Везов. Выделите новоприбывшему палатку и верните ему вооружение. — Лейтенант заговорил спокойно, так словно ничего не было, но взгляд говорил иное — он НЕ знает, что ему со мной делать. — Все обитатели фильтрационного лагеря должны трудиться что бы выжить в новых условиях. Здесь очень много ртов, много работы, и еще больше желающих есть нашу пищу и ничего не делать. Только работой вы можете заслужить право на переселение в основной лагерь, и, соответственно право на медицинскую помощь, торговлю, участие в общественной жизни и вхождение в состав ополчения, если пожелаете защищать жизнь других. — Переход на официальный тон и на «Вы» сбивает с толку, но не я тут первый в очереди на получение понимания. Лейтенант шпарит по заученному. — Если будут какие-то важные личные обращение — можете подойти ко входу в мою землянку и попросить аудиенции со мной, лейтенантом Курцом Цауэром.
— Начат квест: «Доверие отверженных». Выполняйте задания обитателей Фильтрационного лагеря и заслужите доверие общества Изгнанников. Заданий для завершения базовой части квеста: 5.
Вот и подступился я к желанной и искомой цивилизации. Попал к оборванцам и беднякам, утратившим всё. Не будет мне покоя, сейчас совершенно точно не будет. Надо ходить по округе и спрашивать: «Мужик/баба, тебе помочь, чем надо?» И идти копать картошку, собирать цветы в лесу, стрелять по диким собакам и так далее… Не жизнь, а сказка.
— Да, товарищ лейтенант. Разрешите идти? — «Ваши действия находят отклик у лейтенанта Цауэра». Что же, он, несомненно, похож на того, кто уважает верность воинскому долгу. А мне повезло, что продолжил действовать в выбранном русле военнослужащего.
— Ступайте… красноармеец.
На поверхности уже хорошо так потемнело, а может это так кажется из-за света костров — они слегка слепят в этой лесной тенистости. Везов вышел следом, молча протянул винтовку, лопату, покопавшись пару секунд в кармане брюк — складной ножичек.
— Пойдем, покажу тебе твою палатку. — Цвейг старался следовать в русле, заданном лейтенантом. Шок есть шок, но выдержку терять нельзя. — Сегодня тебе стоит отдохнуть и перекусить. Есть что-нибудь съестное? В прочем, не важно, пойдем. — Шли совсем не долго, буквально два десятка шагов от землянки лейтенанта. Прошли через один ряд палаток, обитателей или мало, или спят, или где-то в трудах еще, пару раз оглянулись на нас какие-то замызганные альвы, и всё. Подошли к палатке, что-то среднее между четырёхстенной туристической и шатром, высотой метра в полтора в центре, и шириной метра два с половиной. Сшита из разных лоскутов серой грубой ткани, наощупь похожей на брезент. На первый взгляд без дыр. Позади неё — лес, ни палаток, ни единой живой души. Гном проследив мой взгляд ободрительно говорит:
— Вот твое новое жильё. То, что на краю лагеря — то даже и хорошо, тут шумно бывает, даже по ночам, а здесь всё же тише. О безопасности не тревожься, земля вокруг оберегами от зверья и лихой силы уставлена, патрули часто ходят, если что — предупредить успеют. Тем более ты же солдат, при оружии, да способностях редких. — Даже в полутьме чую — сверлит меня взглядом, сказать ещё чего хочет. Но молчит. — Смотри, что у тебя тут в палатке есть. — Откинув тканевый полог гном юркает внутрь. Чего он там углядит в темноте-то? Пригнувшись, ныряю следом и ахаю — светло и очень даже! И свет такой голубоватый, льётся со всех сторон, сложно снаружи какое-то искусственное освещение включили. — Лампадка домашняя моя такое может. В кармане носишь, и бед не бывает, коли в жилье заходишь. Из кармана даже вынимать не надо. — С удовольствием хлопает по карману брюк показывая, где хранится чудо местной науки. Браво, вот тут удивили разрабы, оригинальная система, не фонарик какой, не электричество из ниоткуда, а сквозь стены свет льется, коего снаружи нет, а он есть из волшебства! — Вот тебе лежанка, сено тут свежее ещё, только вчера зелёный съехал в основной лагерь. — Слева от входа под стенкой палатки деревянный настил, засыпанный приличным слоем сена. Накроюсь оставшимися мешками у будет уютно. — Тут вот ведро, но это для воды, гадить в него не вздумай, другого не дадим, а за это еще и спрос будет! Утром подскажу где набрать воды питьевой. Всё, остальное себе трудом добывать потребуется. — Не густо, но и не полная задница, крыша есть, зверье, наверное, не сожрет. Но с кассовым помещением на сравнить, там был уют ого-го! — Пойдем, отхожее место покажу где. И вот еще, — притормозив на выходе Везов сильно тише добавил, — у тебя лампа керосиновая есть — вещь ценная, не меняй её на мелочи или еду, и с собой носи всегда, тут не оставляй украдут. А теперь пойдём.
Отхожее место оборудовали по армейским стандартам — широкая траншея, в ней еще одна, уже и глубже, поверх уложены доски с просветами между ними, вот и весь суровый комфорт. Сверху не видно, и порядок. У лестницы в траншею и в ней самой через каждые два метра — тусклый, но источник красноватого света в виде каких-то камешков в банке. Запахов, что совершенно удивительно — никаких. Немой вопрос вновь упредил фельдфебель:
— Болотные травы разные бывают, здесь легко найти Geruchgras. Сорвешь стебель, так запах сока такой идёт, mein Gott! Плакать будешь, горькими слезами, страшнее лука режет! А стоит порезать, перемолоть да к другому источнику сильного запаха бросить так трава эта всё сразу отбивает, и сама запах утрачивает. Помогает в деле санитарии и лагерь маскирует хорошо. Оттого тут всё чинно и чисто. Ладно, иди пока, облегчись. — Неожиданно Везов по-дружески похлопал меня по спине, предлагая справить нужду. Желания воспользоваться нужником, и это на вторые сутки после попадания сюда-то, я не испытывал совершенно никакого. Потому отрицательно мотнул головой и вознамерился откланяться, да двинуть к палатке. Но меня и здесь притормозили, взмахом руки уводя за собой в другую сторону. Шли теперь вокруг лагеря, по ощущениям — на диаметрально противоположный конец относительно землянки лейтенанта. Гном подвел к входу в землянку, и под удивлённые взгляды пары бойцов, эльфа и гнома, пригласил зайти. Не офицерская, сразу видно, вход просто занавешен, внутри освещения мало пара керосиновых ламп да огонёк в небольшой печке, сплошные нары вдоль стен и стойкий запах сырости. Отдыхающих очень мало, всего пара гномов и один альв, спят прямо в форме, накрывшись грубыми одеялами. Очень сурово всё. Не одни лишь гражданские в тяжких условиях здесь, но и военный народ.
— Погоди минутку, — фельдфебель, озаряя всё вокруг себя голубоватым светом, убежал в глубину помещения, что-то начал искать у печки, затем за нарами в дальнем краю, найдя, вернулся и протянул мне деревянный туесок: «Каша с грибами», теплый на ощупь, маленький свёрток: «Хлеб с салом и луком», — повезло, еще не остыла. Чего смотришь? Это тебе за помощь Бри и малышке Гоби, ja. И еще, можешь вот воды себе во флягу набрать. — Кивает на стоящую у входа бочку с ковшом на крышке. — Фляга вижу есть. Потом ступай к себе. Утром за работу. Verstanden?[29]
