дверей толпилась охрана, протиснуться мимо я не рискнул, устроился возле окна, снаружи. Видеть, что там внутри, не видел, но слышал неплохо. Голоса через приоткрытую створку доносились вполне отчётливо.
Разнос Сторису «охотник» устроил знатный. Я аж заслушался. Чувствовалось, строить своих подчинённых моему приятелю не впервой. Недаром, выходит, «герцогом» его обозвал. Жаль только, не помню, из-за чего. «Погонщик» из-под горы память подтёр филигранно: эмоции сохранил, факты вычистил...
* * *
Следующие пару часов я мотался за Туром по всему городу. Смотрел, как он справляется с обязанностями военкома.
Справляется, оказалось, нормально. Не хуже какого-нибудь генерала-комдива из моего прежнего мира. Профессиональный начальник, как большинство военных. Поставили задачу — выполнит без рефлексий. Главное, чтобы в полномочиях не ограничивали, и дело пойдёт.
За стены я, правда, за нашим командующим не последовал. Перед воротами он и охрана оседлали лошадей, угнаться за ними у меня всё равно бы не получилось. Хочешь не хочешь, пришлось возвращаться «домой», в резиденцию бывшего бургомистра.
Шапку-невидимку снял, только когда очутился у себя в комнате. После чего, нарочито зевая, спустился в приёмную. Наши пока не вернулись, а что до слуг, то пусть лучше думают, что «мессир» просто дрых без просыпу до самого вечера, а не делами насущными занимался. Аршаф, он конечно всех их трижды проверил и перепроверил, но, чем чёрт не шутит, вдруг пропустил кого...
Последнее, что обещал мне Балий, стояло возле камина. Довольно высокий (в человеческий рост) шкаф с двумя плотно запирающимися дверцами и десятью внутренними отделениями, обитый внутри и снаружи кожей и утеплённый ватой — специально пощупал обивку и проверил толщину стенок, чтобы убедиться.
А всё потому что быт — условие важное, и если его регулярно облегчать разными техномагическими ништяками, жить становится гораздо комфортнее.
Как это устройство работает и для чего предназначено, я объяснил соратникам перед вечерней планёркой. Положил в левую и правую части шкафа по рунному камню (чтобы нарисовать на одном по-китайски «холодное утро», на другом «морозная свежесть», а затем прочесть с выражением и то, и другое, хватило четверти часа), захлопнул дверцы и предложил открыть их через пару минут.
— Ух, ты! Как холодно! — сообщила Лика, решившая опробовать мой магхолодильник первой. — А зачем?
— Что зачем?
— Зачем ему холод?
— Чтобы еда не портилась, — пожал я плечами...
Удивительно, но о том, что при низких температурах пища хранится дольше, жители этого мира не знали. Наверное, потому что настоящих морозов тут никогда бывало, даже на севере. А длительное хранение скоропортящихся продуктов здесь обеспечивали или магией, или специями, или способом приготовления.
Не скажу, что моё «изобретение» вызвало настоящий фурор, но что заинтересовало — железно. Аршаф даже начал подсчитывать его коммерческие перспективы. И это действительно радовало. Не зря, как говорится, старался.
Аршафа я, кстати, сегодня в городе так и не встретил, поэтому его доклад слушал внимательнее остальных. Собственно, в городе он сегодня не появлялся. Крутился по пригородам, выяснял настроения, налаживал связи.
— Настроения пока выжидательные. Крестьяне, что с них возьмёшь. Они никуда не торопятся, ждут, выбирают, к кому присуседиться, — докладывал «вор». — Не понимают ещё, что когда к ним припрутся гвардейцы, выбирать будет поздно. А уж бежать тем более.
— Переломить это как-то можно?
— Можно, конечно. Дождёмся данных разведки, картинок с «летухи», беженцев...
— Когда они будут?
— Дня через три. Максимум, через пять.
— Добро́...
Третья для меня ночь в Пустограде прошла по такой же схеме, что и две предыдущие.
Принцип «ротации» у нас с Рейной сложился словно бы сам собой. По чётным я прихожу к ней в спальню, по нечётным она ко мне.
Дверь, соответственно, я сегодня не запер. Хотя свет на всякий пожарный выключил. Ну, в смысле, свечи в подсвечнике погасил. А то ведь уроним случайно... в порыве-то страсти...
Свою «музу-богиню» я дожидался, развалившись в кровати и размышляя, как бы нам разнообразить процесс, чтобы, так сказать, не наскучить друг другу чересчур быстро...
Рей долго себя ждать не заставила. Открыла тихонько дверь и скользнула в комнату. Босая, в одной сорочке, с уже расплетённой косой. Ничего не говоря, она нырнула под одеяло и прильнула ко мне.
В ту же секунду меня будто током ударило.
Я наконец-то понял, чего нам до сих пор не хватало.
Всё ещё висящее перед глазами облако маг-энергии, полученное от Рейны вчера, полетело обратно, в свою же создательницу. Словно бы наяву я видел, как сжатый в комок сгусток магической силы проникает женщине в грудь, доходит до сердца, затем растекается по всему телу волшебной субстанцией, а после взрывается подобно объёмно-детонирующему боеприпасу, сброшенному на вражеские позиции с тяжёлого бомбера.
Ослепительно-яркая вспышка в глазах подруги подтвердила мои военно-эротические фантазии лучше всякой реальности.
Это было словно наркотик. Это было сильнее любого наркотика.
Когда на богиню любовной страсти воздействуют её же заклятьями, да ещё и раз в десять усиленными, эффект от их применения достигает эпического размаха. Цунами безудержного наслаждения сметает любые преграды. Торнадо плотской любви затягивает в себя даже тех, кто и не думал на это подписываться. Ураган бесстыдных желаний сокрушает монашескую мораль, как стальная кувалда изделия неумелого гончара.
Противиться буйству стихии бессмысленно. Единственный выход — отдаться ему добровольно. Только тогда появляется шанс спасти своё тело и душу. Хотя про последнюю спорно. Вероятней всего, она сразу же растворяется в накрывшем её любовном экстазе...
Из поглотившей нас бездны мы вынырнули часа через полтора, не раньше.
— Что это... было? — судорожно прохрипела Рейна, вцепившись в меня, как кошка в пакетик с «вискасом».
Я объяснил.
— А повторить... можно? — спросила она.
— Можно... И даже нужно...
И мы повторили. А после ещё. И ещё...
— Даже не знала, что это так... восхитительно... Меня ещё никогда не били... моим же оружием... — обессиленно пробормотала «богиня», когда за окнами уже забрезжил рассвет...
Глава 8
Следующие три ночи мы провели точно так же. Трахались до рассвета, словно безумные. Сказать, что я был в отпаде, значит, ничего не сказать. С Рейной, если судить по тому, как она смотрела на меня в эти дни, творилось практически то же самое. Но, как ни печально, это была не любовь, а... чёрт, я даже объяснить по нормальному не могу, как правильно обозвать это сумасшествие...
На всеобщее обозрение мы, к слову, наши отношения не выставляли. Точнее, старались не выставлять.
Чтобы «убрать» круги под
