— Вынести из ресторана тело вашего двойника, а вам скрыться.
Бедолага, услышав это, подорвался с места, но его тут же придавили сверху, усадив обратно на стул.
— Как я могу тебе верить?
Из кармана я достал значок Организации с головой льва, покрутил его в руках, сунул обратно. Телохранитель описал мои действия и значок в точности. Молох наказал мне стеречь значок, как зеницу ока. Мои люди предварительно проверили значок на наличие прослушивающих устройств и датчиков слежения. Ничего не обнаружили. Обычная железка.
— Этого мало, — послышалось из микрофона.
— А сам факт моего присутствия на этих переговорах ничего не значит? Для чего мне было подставлять свое дражайшее тело под удар? Или вы думаете, я тоже двойника отправил?
— Все же я не понимаю. Кинь ты этих арбитров, не следуй их приказам, тебя будут ждать последствия. Скорее всего смерть.
Князь усиленно думал. Возможно, ему помогали советники в эту минуту. Я решил облегчить разговор, раскрыть все карты и пойти ва-банк:
— Вы мне не нравитесь, князь. Это правда. А еще я с удовольствием прикончил бы вас, провел исповедь, как некогда сделал это с вашим ублюдским сынком…
Под куполом повисла гнетущая тишина. Князь тяжело дышал в динамик.
— Но, — поднял я многозначительно палец вверх, — Взвесив все за и против, я решил этого не делать.
Я играл с огнем. Каждую секунду прислушивался к своим ощущениям на предмет опасности. Но чуйка подсказывала мне, что так будет правильно: сказать правду. У князя было девять сыновей. А тот, которого я убил, Антон, был самым нелюбимым отпрыском. Потому как любимого сына Антоном не назовут. В реакции князя на эту новость и заключалось главное белое пятно в моем плане. Если заглотнет эту информацию, то за все остальное можно было не переживать, и князь сделает в точности, как я скажу. Если нет — у меня добавится один явный и очень опасный враг. А арбитрам я скажу полуправду: «Хотел убить князя, а оказалось, что послали двойника».
Почему я все же решил рассказать ему про свое непосредственное участие в гибели Антона Романова? Из-за высокой осведомленности князя о моей жизни. Не сегодня-завтра, он копнет глубже и узнает все. И вот тогда меня никто уже слушать не будет.
— Говори дальше, ублюдок!
Я слышал скрежет его зубов. Он едва держался, чтобы не отдать приказ своим мордоворотам. Однако наживку он проглотил, и теперь мне следовало ускориться.
— Действуем следующим образом: сейчас мои люди устанавливают крематорий недалеко от ресторана. В него обязательно нужно будет бросить тело Романова. В нашем случае это будет ваш двойник.
Услышав мои слова, двойник Романова снова попытался подорваться с места, но телохранитель крепко придавил его к стулу.
— Дальше я, под доспехом туманника, пронесу его тело к установке и там сожгу. Чтобы все было правдоподобно, предлагаю скрыть еще и ваших мордоворотов.
Князь молчал, внимательно слушал. После значительной паузы он, наконец, заговорил:
— Кто поверит, что ты смог уложить трех граверов пятнадцатого-двадцатого рангов? Это во-первых. Во-вторых, как ты планируешь скрыть от чужих глаз труп моего двойника и телохранителей?
— У меня есть высокоранговый туманник.
— Его у тебя нет.
— Послушайте, князь, к чему эта перепалка? «Есть-нет»… Придется поверить на слово.
Однако я не понял его вопроса по поводу телохранителей. Князь готов был пожертвовать высокоранговыми граверами, чтобы инсценировать свою смерть и добиться большей правдоподобности?
Напряжение росло, о чем свидетельствовало острие призрачной стали между лопаток. Граверы, кажется, начали что-то осознавать. Вот только убивать их я не хотел. Слишком много трупов в центре столицы. А ведь меня наверняка упекут в СИЗО для дознания. Достаточно было избавиться от копии князя и бесшумно пронести тело под доспехом туманника.
Когда один из граверов потянулся к оружию, а моя интуиция вопила просто убираться отсюда поскорей, я поспешил их осадить:
— Так! Все успокоились! Убивать я вас не стану.
— Потому что не сможешь, — усмехнулся князь.
— Потому что нет необходимости.
Мне не следовало раскрывать свои возможности нового ранга хронума. По крайней мере не на глазах у его людей. Пусть находятся в слепом неведении и считают меня потенциальной угрозой, нежели прямой. Угроза для князя — это арбитры. В то же время я должен подать себя не только в качестве стратега и переговорщика, но и сильного одаренного.
Запустив пелену времени, я молниеносно рванул к первому граверу, начавшему процесс перевоплощения. Пришлось сильно приложить его увесистым слитком артефакта. Послышался хруст костей. Кажется, я слегка перестарался. Второй гравер получил той же железкой, но удар был легче. Третьего я разоружил и удавкой сжал его шею сзади. Под пеленой времени его мозг отключится не сразу, но я добивался другого: мне нужно было, чтобы тот остался в сознании и не причинил мне вреда, когда я вынырну из лимба.
Время вернуло свой привычный ход, и спустя несколько секунд тело третьего гравера свалилось к моим ногам. Двойник Романова так и продолжал стоять с выпученными глазами, пялясь на тела телохранителей. В помещении чувствовался резкий запах дерьма.
Выругавшись, бережно снял с себя одежду, уверенно шагнул к бедолаге и схватил его за грудки. Через мгновение я уже подпирал потолок нимбом, держа на весу истошно кричащего и молящего о пощаде двойника князя. Началась исповедь.
Жаль было мужичка. Не было за ним грехов. Работал мишенью, кормил своего непутевого взрослого сынка, что достался ему от сбежавшей ещё из роддома жены. Нужно бы замолвить за него слово перед князем. Только какой в этом смысл? Похорон не устроить, он будет гореть в печи, а сын, лишившись родителя, вряд ли поинтересуется его судьбой. И помогать молодому выблядку-наркоману тоже не стоило. Жаль мужика, очень жаль. Его иссушенное тело упало на пол.
Все это время Романов взывал к своим людям. Хотел выяснить, что происходит. Но они были в отключке и ничего ответить ему не могли.
— Лев! Ахматов, сука! Что ты сделал? — переключился он уже на меня.
— Ваши люди живы, князь. Граверов я вырубил, так будет правдоподобней, двойнику устроил исповедь. С этого дня вы мертвы для общественности. Дальше
