бежевую…
— Нас это не сильно обнадеживает, Евгений. Помнится, Вы были самым галантным кавалером клуба.
— И кого мы видим? Извините за выражение, шваль с улицы? — цинично произнесла Анастасия.
— Анастасия, это было лишним. Давайте закроем тему. Как Ваша учеба, Кариотский?
— Учеба… — юноша пытался вспомнить, когда в последний раз ходил на пары. — Все замечательно. Уверен, что после окончания университета в мире станет на одного хорошего стоматолога больше.
— Нет, Евгений, хороших стоматологов и так множество. Вы же должны стать идеальным. — прошипел Кирилл. — Я сейчас разрабатываю проект вместе с Британской ассоциацией биологов. Могу поделиться краткой информацией, если интересно. — он достал из портфеля папку с документами и передал взволнованному Жене.
— Я заканчиваю магистратуру, и мне предложили работу в идеальной корпорации. К концу этого года я заработаю достаточное количество денег. — кивнула Анастасия. — Потребуется помощь юриста, обращайся. Не за бесплатно конечно. — она вложила Кариотскому в руку визитку.
— А я возможно не так преуспел, как мои друзья, но несколько недель назад устроился на работу в один институт, где сейчас занимаются разработкой нового химического элемента. — горделиво хмыкнул Николай.
Женя вжал голову в плечи и, сам того не желая, уменьшился в размерах. Глаза старался держать невозмутимыми, и надеялся, что у товарищей появятся срочные дела, и он снова будет свободен.
— Жень, а ты чего убежал куда-то и меня не позвал? Базарова оса в бровь укусила, ты бы видел, какой волдырь у него на все лицо! О, это твои друзья? Здрасте! Ваня Есенин. — он отвесил поклон и обхватил плечи Чехова своей рукой.
— Да-да, мы его товарищи по студенческому обществу. Интересно кто Вы такой. — произнес Николай, приобнимая Анастасию за талию.
— Я его лучший друг. — улыбнулся Есенин, Чехов сглотнул, пряча глаза от товарищей, агрессивно пепелящих его взглядами.
— Мы поражены, Кариотский… Неужели Вашим лучшим другом может быть такой молодой человек? Так вот почему Вы перестали являться на собрания… Ваше внимание перевел на себя этот юноша? — прорычал Кирилл.
Есенин, старательно улыбающийся Анастасии, фыркнул и рявкнул в лицо парню:
— Если я не ношу костюмы и не веду себя как английская старушка, не значит, что я хуже вас, смекаешь? — он поднял рукава, готовясь ударить друзей Чехова, если они хоть раз скажут какую-то глупость.
— Я впервые вижу этого господина. — Женя вырвался из объятий Вани. — Вы знаете меня и мои вкусы в дружбе, я поражен, что вы смогли подумать, что я стану общаться с таким джентльменом, Кирилл.
Есенин обомлел и отошел назад, качая головой и сжимая губы. Он не мог даже поверить, что его друг утверждает, что даже не догадывается о его существовании. Злость и обида кипела в груди и все доверие истлело на глазах медика.
— Ты что несешь вообще, Чехов? — послышался красивый голос и из-за спины расстроенного Вани вышел грациозный Адам.
— Не знаешь кто это такой? А это не с Есениным вы пару дней назад проиграли все деньги? И в овраге ты дрался не с ним? — усмехнулся Булгаков.
— И это не Ваню ты хвалил, рассказывая мне как свободно чувствуешь себя с ним? И что тебе не приходится равняться на всяких, цитирую, чопорных фазанов из студенческого общества? — прорычал Базаров.
Есенин врывался вперед всех, сдерживая предательские слезы. Он сунул руки в карманы и самым жестоким и холодным взглядом оглядел зажатого как мышонка Чехова.
— Ты предатель. Не подходи ко мне больше. Я вынесу твои вещи вечером. — он развернулся и зашагал к метро, слезы катились по бледному лицу.
— Женечка Искариотский. — рявкнул Коровьев и пошел за Есениным.
— Мы не хотим иметь с тобой больше ничего общего, Чехов… а хотя какой ты теперь Чехов? — кивнул Булгаков, разворачиваясь к друзьям.
— Базаров… — промямлил Женя, глядя на Базарова, смотрящего то в одну сторону, то в другую, словно не зная, куда пойти теперь. Сердце разрывалось, но взгляд упал на Булгакова, глядящего на него глазами полными укора.
— Я не хочу тебя знать больше. — тихо сказал он, подхватил Сашу за рукав, и толпа скрылась в тумане улицы.
Николай, Кирилл и Анастасия покачали головами.
— Мы не ожидали, Евгений.
— Однако, Вы всегда были нашим другом, и мы уверены, что Вы сможете вернуться на путь истинный. — протянул ему руку Николай. — И вернуть наше расположение тоже способны, Кариотский.
— К черту мне ваше расположение! — рявкнул он. — Есенин мой друг! Мой лучший друг! И мне не нужен ваш искусственный идеал, мне нужен Ваня! И фамилия у меня Чехов! Чехов! Вы все глупы, вы не видите дальше своего носа, стремитесь к какому-то мнимому идеалу! У вас никогда не было друзей, вы никогда не любили и не были счастливы! Успех, деньги, перспективы… а в сердце у вас что? Я не хожу на пары уже несколько недель, я отчислюсь сейчас же и больше никогда не буду лезть в медицину, ведь она мне никогда не была интересна! Вы испортили мне молодость, вы испортите ее и себе! — Чехов кое как отдышался и кинулся в сторону метро.
Коровьев ткнул Есенина в плечо и указал на бегущего Женю. На самом деле, Адам утащил всю компанию в подворотню, чтобы послушать, что дальше скажет Чехов.
— Прости его, Вань. — прошептал Базаров. — Он ошибся, но ты сам слышал, как он обожает тебя.
— Он хороший малый, просто испугался за авторитет… Но он в лицо этим дуракам все сказал, он раскаивается. — подтвердил слова лучшего друга Булгаков.
— Согласен с ребятами. — кивнул Коровьев.
Есенин выбился из их рук и молча двинулся в метро, сказав лишь:
— Я в бар. Вернусь поздно. Если заявится, скажите, что вы все простили, а «господин, которого он впервые видит» нет.
Ваня скрылся, парни не успели выхватить его за руку и лишь молча искали его глазами в толпе. Между Чеховым и Есениным снова раздор, значит мирные дни в обществе подошли к концу. Но какие они друзья, если оставят это все неразрешенным?
Коровьев сидел на кухне и катал ногой небольшую штангу. Базаров с Булгаковым молча бродили по квартире. Тихо и от этого плохо. А если точнее, тревожно не от отсутствия звуков, а от факта, что некому их издавать. Есенин одиноко пьет в каком-то баре, надеясь, что дыра в душе заполнится, если выпить как можно больше водки, где Чехов не знает никто… Стулья на колесиках не мчатся по квартире и не врезаются в шкафы, холодильник не падает, и по столу не летают карты и фишки. Одиночество пронизывало каждую точку в квартире.
В двери повернулся ключ, Адам нехотя поднялся и отправился проверять, кто
