РПЦ в соответствии со столь небольшим размером ее паствы. Во-первых, это фантастически богатая организация (при том, что многие ее рядовые священнослужители, в отличие от иерархов, живут бедно, а потому зависят от милости местных властей или разнообразных, а часто – и криминальных спонсоров). Во-вторых, власть объявила РПЦ государственной церковью и позволяет ей вмешиваться в жизнь не только своих прихожан, но и всех, практически, граждан России. В-третьих, и это самое важное, Россия – страна православной культуры. Искусство, архитектура, многие бытовые традиции сформировались под влиянием православия, и сегодня все мы, вне зависимости от своего отношения к религии, живем в этом культурном контексте. Поэтому все, происходящее в РПЦ, затрагивает не только тот один процент, который в праздник приходит в их храм, но и каждого из нас. Хотя я и атеист, я убежден, что сильная независимая от государства Церковь – благо для страны. Она противостоит или может противостоять государственному произволу, она дает или может давать моральную поддержку людям, у которых не получилось адаптироваться к социуму, она может, как, например, польский Костел, сыграть важнейшую роль в момент политического кризиса. Ничего этого у нас в России нет. После падения коммунизма у РПЦ был шанс – как популярны они были после десятилетий запретов! Но РПЦ этим шансом им не воспользовалась, предпочтя сервильность и деньги служению людям и стране. 19 августа 1991 года, в утро начала путча ГКЧП, когда по Москве шли танки, Патриарх Алексий Второй, про которого многие говорят очень хорошо, выступал в Кремле на первом Съезде соотечественников, приехавших со всего мира. Он имел фантастическую возможность, обратившись к народу, резко снизить уровень противостояния и осудить тех, кто готов был развязать новую гражданскую войну – он не сделал этого, выступал так, как будто бы ничего не происходило. А потом иерархи запретили священнослужителям идти к Белому Дому – я видел там лишь двух молоденьких семинаристов, которые пришли туда вопреки запрету. В момент, когда ждали штурма, к ним выстроилась очередь. В общем, полная подчиненность РПЦ государству давно уже не удивляет. И войну поддержали, и ракету «Сатана» освящали. Да и много мерзостей за ними! Но они не останавливаются! Как раз под Рождество, в праздник Надежды, запрещен был в служении отец Алексей Уминский. Отец Алексей – не просто один из очень немногих в РПЦ, кто придерживался откровенно антивоенной позиции. В современной РПЦ он играл такую же роль, как в свое время Александр Мень, его благотворное влияние чувствовали на себе вовсе не только верующие, но и все, с кем он соприкасался. О нем сейчас много пишут, посмотрите. Но на меня самое сильное впечатление производит его работа в детском хосписе – я не понимаю откуда он брал силы для общения с обреченными детьми и с их родителями, как мог он находить верные слова? Думаю, что в этой коррумпированной и насквозь бюрократизированной организации – в РПЦ – он один из немногих, кто, действительно, верит в Бога. А сейчас, не удовлетворившись запрещением в служении и направлением на его место дикого мракобеса Ткачева, РПЦ пытается лишить отца Алексея сана. Почему они так ополчились на него? Он не мог помешать им петь Осанну Путину и благословлять убийства, наживаться и нарушать все мыслимые заповеди, он не мог остановить их последовательную борьбу против всего живого. А они, тем не менее, пошли на такой скандал. Ну, личная неприязнь к нему со стороны иерархов понятна – как еще жулики и лицемеры могут относится к честному и смелому человеку? Но есть и другие, более серьезные объяснения их действиям. Они, ведь, не по всем, кто им не нравится, сразу огонь открывают. Андрея Кураева, который, в отличие от Алексея Уминского, их по-всякому обзывал, они долго терпели. Причина их действий – развязанная ими война. Когда они до конца проделали путь из ворюг в кровопийцы, отменили заповедь «Не убий», а заодно и все остальные, их мир упростился до курса истории КПСС - есть только свои и враги, причем, свои в любой момент могут стать врагами, если, не дай Бог, задумаются о чем-нибудь. Вот, врагами становятся те, кто хоть и за войну, но не совсем так, как они требуют, кто за войну не потому, что они велели быть за войну, а, как Гиркин и Удальцов, по зову своего безумного сердца. Враг – любой, у кого есть своя точка зрения, даже если она совпадает с тем, что они провозглашают истиной сегодня. А уж тот, кто против войны сознательно, у кого за антивоенной позицией стоит целостная картина мира, а тем более тот, кто внутри себя опирается при этом на самого Господа, враг смертельный. И конечно, такому врагу, отцу Алексею, они никак не могли оставить возможность говорить, да еще и говорить с амвона. А еще в основе их действия страх. Они, как тараканы света, боятся правды. Они знают, что люди не за них – они просто, чаще всего, не задумываются или считают слишком дорогостоящим спорить с ними. Вся их власть – и чекистов из РПЦ (у меня нет доказательств тому, что Кирилл, действительно, был агентом Михайловым, но если нечто выглядит, как утка, крякает, как утка и так далее, то это и есть утка), и чекистов из государственных органов – стоит не просто на лжи, а на уверенности большинства в том, что даже просто молча с ними не соглашаться опасно, а уж открыто возражать – опасно смертельно. Поэтому они так бурно реагируют на любые протесты, подавляют даже самые, казалось бы, безобидные. Ну что такого страшного случилось от того, что кто-то постоял с пикетом или ценники заменил? Но, нет – тюрьма, причем, срока увеличиваются с каждым днем. Зная свою глобальную неправоту, они боятся, что люди, все-таки, пойдут за тем, кто говорит правду. Сопротивление отца Алексея дикости и злу было постоянным, ежедневным, его прихожане, родители детей в хосписе, и все, кого он встречал на своем пути, видели, что он не делает ничего специального или рассчитанного на внешний эффект, что он просто так живет – веря в себя, в Бога, в правду, и следуя своей вере. А это еще более привлекательно, чем одномоментный героический акт, это вызывает желание быть хоть немножко таким же. И для всех, кто знал его, получалось, что не только правда, но и сила не за Кириллом с Путиным, а за ним, за отцом Алексеем. Вот этого и испугались и РПЦ, и
