чертовски нравится.
С каждым толчком Уэнсдэй стонет все громче, сама тянется за новыми поцелуями и раз за разом оставляет на его коже глубокие кровавые царапины. Ее стоны сводят с ума, Ксавье уже близок к финалу, но ему безумно хочется, чтобы она испытала это сокрушительное удовольствие первой. Его рука опускается вниз и надавливает на клитор, массируя круговыми движениями. Проходит не более трёх минут — с особенно протяжным стоном Аддамс выгибается в спине, и он чувствует, как ее пульсирующие мышцы плотно сжимают член. По инерции сделав ещё несколько глубоких движений, Ксавье едва успевает выйти, и его накрывает волной максимального удовольствия.
— Кажется, нам пора подумать о контрацепции, — уже позже произносит он, накручивая на палец прядь ее смоляных волос и расслабленно глядя в тёмный потолок спальни.
Уэнсдэй коротко кивает. Она лежит на незначительном расстоянии, прикрывшись простыней, сливающейся по цвету с ее кожей. Бездонные глаза прикрыты, и от этого она выглядит непривычно расслабленной.
Она отказалась обниматься — как и в прошлый раз, стоит Ксавье разжать объятия, она отодвигается как можно дальше и пресекает все его дальнейшие попытки прикоснуться.
К счастью, у него узкая кровать.
Их руки лежат совсем рядом.
И Ксавье решается.
— Уэнсдэй, знаешь… Кажется, я люблю тебя.
Хотя он знает, что ему не кажется.
Признание даётся легко, ведь он точно знает — это правильно. Это его судьба.
Вместо ответа Уэнсдэй переплетает его пальцы со своими.
Холод ее кожи больше не обжигает.
Очевидно, у Ксавье выработался иммунитет.
Он с наслаждением закрывает глаза, вдыхая пряный аромат цитрусовых.
