Повесть временных лет не указывает ясно о приходе днепровских славян с Карпат, но, размещая восточнославянские племена по Днепру и его притокам, она рассказывает, что были «радимичи же и вятичи – от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов – Радим, а другой – Вятко; и пришли и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи»[127]. «Поселение этих племен за Днепром дает некоторое основание думать, что их приход был одним из поздних приливов славянской колонизации»[128], которая продвинулась на восток. И далее «славяне, расселяясь с Карпат, вступают под действие особых местных условий, сопровождающих и направляющих их жизнь на протяжении многих дальнейших столетий»[129].
К началу ХХ в. сложилась теория о подунайском происхождении славян. Сторонники этой версии основывают свои выводы на том, что сказание о подунайском происхождении славян, содержащееся в Повести временных лет, не вымысел киевского монаха, а сведения, почерпнутые летописцем из народных преданий, сохранивших воспоминание о своей прародине на Дунае.
Крупнейший чешский историк-славист, автор фундаментального труда «Славянские древности» Любор Нидерле (1865–1944) опровергал карпатскую версию, находил рациональные зерна в подунайской версии и обосновывал днепровскую версию происхождения восточных славян. «Более удобного места для колыбели народа, чем то, которое судьба предоставила восточным славянам на Среднем Днепре, не было. Это, пожалуй, наиболее удобное место на всей русской равнине»[130]. «Если в доисторическую эпоху славяне находились в своей колыбели между Вислой и Днепром или, возможно, между Одером и Днепром, то уже с древних времен, с начала эпохи бронзы, их западная часть на Одере и Висле имела иные культурные достижения и импульсы, нежели восточная часть – между Карпатами и Днепром. <…> Влияния культуры эпохи бронзы… подготовили иную почву, нежели была та, которую у восточной части славян подготовили влияния степных аборигенов, скифов и сарматов, потом финнов и, наконец, всего Востока и Византии»[131]. Как видим, Нидерле значительно расширил территорию возможной прародины славян.
Выдающийся славист академик А.А. Шахматов (1864–1920) на основе лингвистического анализа сделал вывод, что балтийские языки (прусский, литовский, латышский и словенский) с лингвистической точки зрения представляют собой диалекты общего балтийско-словенского языка, так как и балтийцы, и славяне составляли некогда одну этническую семью. Отсюда Шахматов сделал вывод, что балтийский край был прародиной предков славян и некогда славяне составляли одно целое с балтийцами[132]. Шахматов утверждал, что «первой, исконной родиной славян было балтийское побережье, точнее – нижнее течение Немана и Западной Двины»[133].
Сложившиеся версии прародины славян – карпатская, поляноднепровская, балтийская принимаются и современными историками. Однако существуют и иные взгляды. Так, известный современный историк В.В. Седов (1924–2004) считает, что древние европейские племена, ставшие позднее славянами, прежде всего, контактировали с протогерманцами и протоиталиками и им «принадлежала какая-то область, входящая в регион, обнимающий бассейн Вислы, поскольку в среднеднепровских землях древнеевропейских гидронимов уже нет. Ничего более определенного по истории этого далекого периода на основе лингвистических данных сказать невозможно»[134]. Относительно балтийской версии прародины славян Седов считает, что несомненным является только то, что славяне в древности могли быть только западными или юго-западными соседями балтов.
Академик Б.А. Рыбаков (1908–2001) отмечает, что «в вопросах славянского этногенеза существует значительная разноголосица, и полностью согласиться с тем или иным автором безоговорочно не представляется возможным»[135]. Из-за отсутствия убедительных источников любой взгляд на прародину славян будет субъективным и спорным.
Профессор А.Г. Кузьмин (1928–2004) также полагает, что для убедительных версий о прародине славян явно не хватает источников. Он считает, что с точки зрения археологии и антропологии весьма важен вывод о том, что «в районе Киева сохранилось какое-то исконное местное население от эпохи бронзы, позднее ославяненное»[136]. Это население сыграло важную роль в процессе возникновения русской государственности. А.Г. Кузьмин имеет в виду племя полян. А поляне столетия назад были переселенцами с Дуная[137].
Итак, все вышесказанные версии прародины славян имеют своих сторонников и противников. Однако историки сходятся в том, что культуры различных древних этносов, существовавшие на периферии Римской империи, сгорели в междоусобицах. Целые племена исчезли с этнической карты Европы. Наши предки уцелели во многом благодаря своему миролюбию, так как предпочитали не участвовать в межэтнических бойнях, разбое, грабежах, а искать новое проживание в недоступных жестоким грабителям местах. Рыбаков Б.А. писал, что «в восточной половине славянского мира развитие шло более спокойно и некоторое время без внешнего воздействия, так сильно повлиявшего на западных сородичей»[138].
Исследования В.В. Седова показывают, что история славянских переселений до начала Х в. шла интенсивно и бурно. Различные группы славян перемещались на огромные расстояния, обживали новые места, принося сюда свою культуру и языковые особенности[139].
Три ветви славянства – восточная, западная и южная – сложились не только в результате дифференциации изначального языкового и этнокультурного славянского компонента, но и по причине интеграции и ассимиляции с другими проживающими в этих местностях племенами. Причем эти процессы шли относительно мирно, без уничтожения коренных этносов. В этом и заключается одна из особенностей истории славянства, ее отличие от западноевропейцев, мечом отвоевывавших свое место под солнцем.
Растекаясь по огромным территориям, восточные славяне жили сами собой, замкнуто, с собственной культурой, самобытным укладом социальной организации, совместного общежительства. Это обеспечило складывание единых славянских антропологических типов. Профессор Т.И. Алексеева (1928–2007) писала, что уже в древности сложилась определенная антропологическая общность славян, несмотря на обширность территории их проживания[140].
Славянские «медвежьи» углы стали своеобразной защитой от безжалостного грабежа, передела территорий, уничтожения этносов во времена великого переселения и великого уничтожения народов.
Профессор А.Г. Кузьмин писал о том, что ярким примером взаимоистребления и самоистребления является история готов. Борьба родов Амалов и Балтов за гегемонию привела сначала к распаду готов и отчуждению друг от друга, а затем к полному растворению в иноязычной среде. Такая же судьба постигла лангобардов и многие другие этносы[141].
Славяне, о которых ранее не было слышно, напротив, с VI в. возвышаются, и с ними вынуждены считаться сильные мира сего – Римская империя, а также Византия. Славянские земли не были лакомым куском для завоевателей. Жизнь на свободных от европейских трагедий и драм землях формировала мирный, уравновешенный, добросердечный характер наших предков. Они обитали в краях, которые требовали огромных трудозатрат для их освоения и приспособления к жизни.
Как писал Любор Нидерле, эти земли, где ищут прародину славян, «средняя часть которых (Припятьский бассейн)», отличались суровым климатом. «Народ, живущий на этих землях, должен был много трудиться, чтобы превратить болота и леса в обработанную землю. Именно эти условия способствовали развитию общественных
