и можешь ли ты идти дальше или нужно ждать, пока впередиидущие переступят следующую желтую отметку. «Как тут все по дебильному», — качая шарик-маятник в голове, сердито думал Генка. Обычно, в старых частях города присутствует своеобразная атмосфера. Праздношатающиеся зеваки, много народа, гул создаваемый множеством голосов, шарканьем ног, цоканьем каблуков. Туристы, беспрерывно снимающие каждый камень. Уличные музыканты играют сразу в нескольких местах, перекрывая своей игрой звучание остальных. Здесь все происходило как в немом кино. Беззвучно. «Без сопровождения тапера». И это гнетущее разделение «не больше пяти». Все было как будто натянутым, не праздничным. Генка понял, что ему больше всего не нравится в этом мире. Здесь не было легкости. Нигде. Как будто находишься под постоянным пристальным наблюдением. Шаг вправо, шаг в лево — расстрел. В данном случае «устранение».
— Ты чего такой надутый? — почти обиженно спросила Тира. — Я думала тебя развлечь… тебе что тут не нравится? Самое интересное место, я же сказала.
— Мне нравится, — поспешил он успокоить подругу. — Здесь красиво…
Тира расслабилась и указала рукой на одну из вывесок, которая, как и все остальные Генки ни о чем не говорили.
— Там лучшие сниры. Очень вкусные, пойдем, — Тира потянула не особенно впечатленного ее словами Генку за собой. Насчет очень вкусных чего бы там ни было у Генки были большие сомнения. Его вкусы, однозначно не совпадали со вкусами местных обитателей. Как по мнению Генки еда тут была или вообще несъедобная, или невкусная, но терпимая. «Блин, сейчас бы пирожок или пельменей» — тоскливо подумал Генка.
— С чем тебе сделать, миори? — обратилась к Генке толстуха, стоявшая внутри громадного круглого прилавка, являющегося, одновременно и столом, за которым посетители, разделенные все теми же желтыми линиями с аппетитом поглощали что-то отдаленно напоминавшее шаурму.
Генка ошарашенно уставился на углубления в столешнице рядом с толстухой, в каждом из которых лежало нечто, меньше всего напоминавшее то что можно есть.
— Ему с мчули! — поспешно вмешалась Тира. Толстуха подозрительно покосилась на Генку.
— Пить что-нибудь будешь?
— Рейрод, — снова сделала за приятеля выбор Тира.
— А он сам, что не знает, что ему нравится? — ухмыльнулась толстуха.
— У него проблемы с головой, — как ни в чем ни бывало ответила Тира. — Попал а аварию.
— Ааа, — кивнула толстуха. — А я и смотрю он какой-то…
Она не стала уточнять какой именно по ее мнению покупатель, у которого, как оказалось проблемы с головой.
— А такой миори, — покачала головой толстуха с явным сожалением.
Тира пожала плечами и улыбнулась.
— Да, жаль, совсем плохо соображает, — войдя в роль добавила она.
«Ладно, я тебе это припомню» — хмуро подумал Генка, гоняя шарик перед мысленным взором туда сюда. Как ему все это надоело! Эта еда, даже названий которой он не знает, и которая в любом случае ужасно противная. И этот маятник в голове. И эти черные обтягивающие одежки. Как им самим- то не тошно выглядеть как инкубаторским?
— Ты чего? — Тира рассмеялась, пристраиваясь рядом с ним в одном из свободных секторов. — Я же пошутила.
— Я чуть не лопнул от смеха.
— Ты такой скучный!
— Раньше я был странный.
— А теперь и странный и скучный. — девчонка снова засмеялась.
Генка вздохнул и осторожно попробовал фигню, лежавшую перед ним на маленьком металлическом подносике. Что там за мчули такие или такое, а может такая. Вкус был из категории — так вкусно, жалко нельзя выплюнуть, а то все решат, что он того, с головой не дружит совсем. Все остальные явно наслаждались поедая эту дрянь. И Генка подозревал, что дело не в том, что Тира выбрала для него не ту начинку. Еда вся тут говно! Не подходит она нормальному человеку с планеты Земля. Только вот ненормальным Аурийцам с их больными взглядами и ненормальными вкусами.
— Опять не нравится?! Ну я не знаю! На тебя вообще не угодишь! — Тира возмущенно смотрела на приятеля. — Что же ты любишь?
— Пельмени и селедку под шубой.
Девушка поморгала и затем покачала головой.
— Нет еды с такими названиями. Любишь ты выдумывать всякие глупости непонятно зачем…
— Люблю, — согласился Генка, решив, что когда вернется на склад поест этой самой съедобной здесь еды, предназначенной для для мино, кто бы они там ни были. Может киски, может собачки, а может какие-нибудь монстреныши, которых тут принято держать в качестве домашних питомцев.
— Она назвала тебя миори, — насмешливо сказала Тира уже почти успевшая справиться со своим отвратительным блюдом.
— И что это?
Тира засмеялась.
— Забыла, что ты плохо соображаешь и с памятью полная беда. Миори это красавчик, милый, симпатичный. То есть такой хорошенький…
— Я понял, — буркнул Генка. Миленький красавчик, то есть типа такой, утипусичный.
После, так называемого обеда, они побродили по старинным улочкам. Прокатились на штуке наподобие колеса обозрения. Только здесь это был огромный полукруг. Небольшие кабинки напоминающие те, что используют на канатных дорогах, медленно въезжали по огромной дуге вверх и затем плавно спускались вниз. До крутящегося колеса здешние обитатели почему-то не додумались.
— Ты любишь животных? — поинтересовалась Тира, когда их «поездка» с обозрением с высоты останскинской телебашни практически всего города закончилась.
— Не уверен, — ухмыльнулся Генка, вспомнив местных здоровенных жуков и уродских пучеглазых птиц.
— Ты странный. — Тира покачала головой. — Ладно, все равно я хочу сходить посмотреть зверей. В детстве я часто бывала там. Тогда мы жили неподалеку от Зверорамы.
Генка не горел особым желанием посещать здешний зоопарк. Монстров и всевозможных уродцев он в компьютерных играх насмотрелся. Но выбора у него не было, Тире приспичило сводить его в любимое по ее детским воспоминаниям место.
Парк был устроен совсем не так как в Москве или Питере. Всевозможная живность бродила, плавала, ползала и летала на открытых пространствах, ничем не отделенных от дорожек идущих прямо посреди этого звериного царства. Такое аля сафари.
Генка с опаской косился на странноватых, далеко не стмпатичных созданий. Милых трогательных пушистиков или хотя бы не милых и трогательных, но горделивых исполненных грации хищников вроде тигров или леопардов тут не было. Все какие-то лысые похожие на новорожденных птенцов непонятные скачущие по лягушачьи твари, или напоминающие крокодилов, только покрытых подобием рыбьей чешуи здоровенные как слон неуклюжие создания. Представители фауны, за исключением птиц, явно страдали тут гигантизмом. Маленьких, пусть даже и несимпатичных Генка никого не увидел.
Видимо у него на лице было написано неудовольствие и неодобрение, потому что Тира сердито дернув его за руку не менее сердито «сказала»:
— Ты самый ужасный тип какого только можно себе представить. Тебе не нравится вообще ничего!
Генка улыбнулся.
— Просто они все
