Книга Пять сестер - Елена Арабаджи

Рим, январь 1940 года

Дом Фенди

– Адель, я примчалась, как только получила твою записку! – воскликнула Маддалена, входя в дом.

Обняв подругу, Адель провела ее в гостиную. Тем утром она осталась дома с Карлой. Перед тем как отправить старших девочек в школу к монахиням на пьяцца делле Музе, Адель отослала записку подруге. После изнурительной недели метаний между больной Карлой, старшими детьми, вернувшимися из Терминилло, и мастерской ей было просто необходимо с кем-нибудь поговорить.

– Худшее уже позади, – уверила Адель подругу, приглашая ту присесть. – Но я боялась, что она не выкарабкается.

Маддалена нетерпеливо махнула рукой:

– Глупости! Карла – сильная девочка.

Адель промолчала. Всем сердцем ей хотелось верить в сказанное, но она прекрасно понимала, что это не так.

– Как она себя чувствует? – спросила Маддалена, беря в руки чашку с горячим чаем, предложенную служанкой.

– Лучше, температура спала. Доктор Тодескини приходит к нам каждый день. К счастью, в машине вместе со рвотой вышла и мокрота, которая забивала легкие.

– Бедняжка… Представляю, что ты пережила.

– Сегодня Эдоардо впервые оставил Карлу под моим присмотром и отправился на работу. Видела бы ты его в эти дни. Он был сам не свой. Ты же знаешь, как он обожает Карлу.

– Да, знаю…

– Он лечил ее больше Тодескини. Теперь вот задумал отвезти в Павону.

– В ваш дом? Разве он уже готов? – спросила Маддалена, поставив чашку на столик и с любопытством взглянув на Адель. Проект обустройства дома в Павоне увлек Эдоардо с головой. Он управлял внутренними и внешними работами не хуже архитектора. Обходительный и образованный, Эдоардо Фенди оставался для Маддалены загадкой. В какое бы рискованное предприятие он ни ввязался, к удивлению окружающих, ему везло во всем.

– Почти готов. Но все-таки это лето мы, как обычно, проведем на море в Анцио, у синьора Скаччиа.

– У того, что, по твоим словам, наводит ужас на девочек? – рассмеялась Маддалена.

– Да уж, не могу взять в толк, отчего все четверо так боятся несчастного синьора Скаччиа! Он, конечно, чудак, но зачем же его так пугаться? – улыбнувшись, проговорила Адель. То была ее первая искренняя улыбка за последнее время. На нее накатила ностальгия по летнему отдыху. Домик Скаччиа был примечателен не только своим расположением – он стоял на скале как раз над гротом Нерона, – но и царившим там покоем. Красный кирпич, темные ставни и запах моря – все это напоминало Адели о счастливой и спокойной поре. Да и детей там ничего не стесняло, за исключением синьора Скаччиа, иногда заходившего за арендной платой.

– Если вы будете там этим летом, я приеду вас навестить, как и в прошлый раз, – заявила Маддалена. – Тот ресторан на площади – просто чудо!

– «Туркотто»?

– Названия я не помню. Ты водила меня туда в августе.

– Кухня у них отменная. Мы обязательно туда сходим этим летом. Но мы ждем тебя и в Павоне.

– Конечно. Но расскажи, как обстоят дела с ремонтом…

– О нет! Умоляю, не спрашивай! Лучше приезжай и все увидишь сама. Я так устала от этих рабочих и штукатурки. Меня в прямом смысле тошнит, и беременность тут ни при чем!

Подруги залились звонким смехом. Присутствие Маддалены благотворно сказывалось на Адели, они без стеснения могли общаться на любые темы. Растить четырех дочерей, управлять двумя магазинами и мастерской было нелегким делом, требовавшим порой нечеловеческих усилий, уклоняться от которых было не в характере Адели. Поэтому она учила девочек не пасовать перед трудностями, ибо женщинам ежедневно приходится демонстрировать свои способности и умения. Так было, когда она попала в мир моды, так будет, и когда придет их черед.

Вспомнив о детях, Адель усмехнулась. Серьезная и старательная Паола во всем походила на отца. Франка и Анна, прелестные блондинки, были настолько похожи, что их нередко принимали за близняшек. Дабы сходство было полным, Адель наряжала их в одинаковые бархатные платьица цвета бордо. Веселая и подвижная Франка шалила, как мальчишка. Когда из радиоприемника доносилась «Юность»[9], то она подпевала в полный голос, за что сразу же получала нагоняй.

– Нет, Франка! Не пой! Это неправильно!

Когда девочка спрашивала почему, Адель не знала, что сказать в ответ.

– Карла поела? – Вопрос Маддалены вернул ее к действительности.

– Хм, чуть-чуть. У нее нет аппетита, и я не настаиваю.

– Когда Клелия была маленькой, любой прием пищи превращался в трагедию. Она просто ненавидела овощи, – произнесла подруга.

– Вкусы у всех разные. Дети должны есть то, что им нравится. Не стоит их заставлять. Хотя монахини в столовой…

– Я слышала, монахини готовят пасту с шоколадом, – перебила ее Маддалена, передернувшись от отвращения.

– И не говори. Дети возвращаются домой голодные, как волчата. Если не завернуть им обед с собой, они весь день будут ходить голодными. Перед рождественскими праздниками Франка даже заболела из-за этого…

– Неужели?

– Она терпеть не может рыбу, – начала объяснять Адель. – А в тот день Марта по ошибке положила ей с супом вместо котлеты кусочек жареного катрана. Естественно, та к нему даже не притронулась. И одна из монахинь, увидев нетронутую рыбу, заставила ее все съесть, измельчив и перемешав с супом.

– Боже мой, какой ужас! – возмутилась Маддалена, нахмурившись.

– Но это еще полбеды. Франка в тот день вернулась домой с высоченной температурой.

– Ты поговорила с монахинями?

– Еще бы! Мои крики, наверное, было слышно даже в Анцио. Как можно заставлять ребенка есть то, от чего его выворачивает наизнанку? Грешно выбрасывать еду, но… – ответила Адель.

– И потом ребенок всегда будет садиться за стол с неохотой, – добавила Маддалена.

– Я всегда учу детей хранить и беречь все про запас.

Маддалена кивнула. Адель была строгой, но справедливой и любящей матерью. С Клелией Маддалена многое упустила, балуя ребенка, чтобы компенсировать отсутствие родного отца и загладить свою вину. А чувство вины, как известно, никудышный помощник в воспитании детей.