Книга Цена мира. Родить от врага - Асти Брамс

Глава 15

Эльза

Я осталась в зале абсолютно одна. Даже врагам больше не было до меня никакого дела. Я потеряла ценность для всех. Превратилась в ноль, у которого больше нет будущего.

Шок спадал слишком быстро, заставляя меня все острее ощущать боль и кровь во рту. Обессиленная, я нашла опору на длинном черном диване. Села в самый угол, издавая стоны при малейшем движении, и обняла себя руками. Тело знобило, начинало ломать, как при температуре. Сильно болело лицо и левый бок в области ребер, но я стойко сносила эту боль. А вот то, что творилось внутри… Хотелось исчезнуть, лишь бы не чувствовать эту жуткую пустоту и бесконечный холод.

Апатия отрезала меня от реальности. Слезы высохли. Осталась только соль и свернувшаяся кровь, которая стягивала кожу лица. Тело перестало трястись, но налилось свинцовой тяжестью. Кажется, что-то происходило за дверями зала. До меня доносились звуки ударов, падения, мата. Однако я ушла глубоко в себя. Даже не поняла, когда рядом кто-то оказался и протянул мне платок.

Я подняла глаза на Олега, который накрыл меня своей тенью, и его губы слегка скривились. Не добившись никакой реакции, он сам сунул мне платок в ладонь.

– Пошли, бедолага, – прохрипел, обхватывая мою руку выше локтя, чтобы помочь подняться.

Еле передвигаясь, я послушно шла рядом с охранником, пребывая в тотальной отстраненности. Поэтому равнодушно посмотрела на следы крови, оросившие пол холла недалеко от двери. Как будто никакой ужас больше не мог тронуть меня. Как будто я адаптировалась и воспринимала такое через нездоровую призму нормальности.

Олег привел меня в комнату для прислуги, куда я смиренно зашла, и запер дверь на ключ. Ничто не дрогнуло внутри в этот момент. Я хотела остаться одна. И хотела, чтобы обо мне все забыли. Навсегда.

Я пролежала на кровати очень долго. Мои глаза не закрывались, поэтому я видела, как в комнате становилось все темнее и темнее. Беспощадный разум не позволял уснуть. Заставлял отмечать, что ко мне никто не заходил. Даже Мире запретили, скорее всего, кормить меня. Все покорно ждали решения хозяина дома насчет моей судьбы.

Я знала. Чувствовала – мне немного осталось. Отец постарался, разозлил Астахова как следует и дал полный карт-бланш, чтобы вся его злость досталась мне…

В какой-то момент я сжалилась над собой. Поднялась с кровати и пошла в ванную, цепляясь за любую опору. Остановившись у раковины, я осторожно завела руку за спину, чтобы расстегнуть платье, и неизбежно встретилась со своим отражением… Вдох в голос ворвался в легкие. Я была настолько поражена, что грудь заходила от приступа плача. Наклонилась ближе к зеркалу и принялась дрожащими пальцами трогать свое лицо. На распухшей переносице треснула кожа, синее пятно виднелось на правом виске, на подбородке, измазанном запекшейся кровью из разбитой губы.

– Господи… – выдохнула я жалко и надрывисто.

Включила воду, начала судорожно омывать лицо, с трудом переживая мощный всплеск эмоций. Жестокость отца, оставшаяся на мне следами, ломала психику окончательно. Пропускала через мясорубку мое наивное видение мира.

Когда удалось снять платье, я смогла увидеть, какой урон моему телу нанесло падение. Огромный красный синяк с кровоподтеком расползался по ребрам. Было больно дышать и больно прикасаться. Выглядело очень страшно, учитывая, что лечить меня здесь не будет никто.

Душ занял много времени. Я включила легкий напор и, превозмогая боль, помылась, как смогла. Потом просто стояла под струями, чувствуя себя физически чуточку легче. А может, просто понимала, что в комнате меня ждет только мучительное ожидание.

Когда сил стоять уже не осталось, я вышла из кабины, надела трусики и завернулась в халат. Прямо так и легла в постель, тщательно укрывшись одеялом. Не хотела я ничего ждать, что бы он там ни решил. Но, несмотря на измождение, уснуть мне еще долго не удавалось. Мысли беспощадно атаковали, загоняя меня в депрессивное состояние. Подводили к осознанию бессмысленности всего, что я так тщательно продумывала. Я словно забыла или перестала видеть в этом важность. А еще рациональность склоняла к тому, что вероятность моей беременности крайне мала. Даже если я вырвала таблетку, поза для зачатия была не самой удачной, и попытка у меня была всего одна…

Да. Я проиграла еще в тот момент, когда начала эту игру.

Внезапный шум вырвал сознание из спасительного сна, которого я все же дождалась. Едва я открыла глаза, как меня ослепил свет, приводящий в дезориентацию. Но мне все же удалось увидеть Вадима Астахова, который грозной скалой стоял у закрытой двери.

Гулкий стук сердца разрядом прошел в груди, окончательно пробуждая меня. Однако я решила встретить свою судьбу достойно. Устало посмотрела на одеяло, отвела его в сторону и, стараясь не морщиться от боли, поднялась с кровати. Оправив на себе халат, я посмотрела прямо в холодные глаза хозяина дома, а еще заставила себя расправить плечи, чтобы не выглядеть жалко.

– Ну, давай же, – вымученно произнесла я, едва улыбнувшись. – Делай то… что собрался делать.

Нервная дрожь пронеслась по телу. Астахов резко сдвинулся с места, точно зверь, которому сказали «фас», но я запретила себе отступить даже на миллиметр. Только глаза закрыла, потому что в них наверняка отразился страх. Хотя внутри я приготовилась ко всему…

Ощутив совсем рядом терпкий запах одеколона и тепло мужского тела, я не выдержала. Распахнула глаза и чуть не отшатнулась, столкнувшись с взглядом Астахова сверху. Он стоял вплотную ко мне, слегка сведя брови, словно что-то взвешивая в голове. А через секунду я почувствовала, что мой халат дернулся.

По телу прошло оцепенение. Растерянно уронив голову, я увидела, что мужские руки не спеша и ловко распускают пояс на моей талии. От замешательства я просто остолбенела. Последнее, о чем бы могла подумать, что бандит примет такое решение! И это после того, как Астахов убеждал, что я последняя, кого бы он стал… трахать.

Я, наверное, должна была сопротивляться или хоть что-то возразить. Но не находила ни сил, ни смысла. Только прикрыла руками обнаженную грудь, когда хозяин дома окончательно снял с меня халат и отбросил его, как тряпку.

На коже тут же выступили мурашки, а в горле собрался предательский ком.

Будь ты проклят…

Мерзкое, унизительное чувство пропитало меня насквозь, принуждая низко опускать голову. Астахов обхватил мою руку выше локтя, и я до боли куснула губу, понимая, что он хочет убрать ее от груди. Однако вместо этого бандит неожиданно повернул меня, игнорируя болезненный стон, и прикоснулся к синяку на ребрах.

Вздрогнув от простреливающей боли, я тут же отпрянула в сторону. Но Астахов непреклонно притянул меня к себе, продолжая исследовать пальцами травмированный бок. Напряженная с головы до пят, я едва сносила то, что бандит делал, отпуская рваное дыхание.

– Х-хватит… – попросила в какой-то момент, устав терпеть. – Мне больно!..

Но он будто оглох. Прекратил, только когда посчитал нужным, и вдруг хладнокровно заметил:

– Было бы куда больнее, если бы он сломал тебе ребра.

Внутри прошло яростное отрицание, и я оторопело вскинула взгляд. Искаженное восприятие реальности будто подтерло воспоминания, подталкивая любыми аргументами оправдать отца, которого я думала, что знала.

– Он не стал бы, – возразила я твердо, хотя до конца не верила в собственные слова. – Отец никогда меня не трогал до этого…

– Твой отец – кровожадный ублюдок, каких еще поискать, – жестко перебил бандит. – Если ты еще не поняла, то в один момент перестала быть для него невинной дочуркой. Он избивал бы тебя, пока не увидел достаточно крови. – Глядя в мои распахнутые глаза, Астахов низким голосом констатировал: – И ты знала, что так будет. С самого начала знала, что он сделает с тобой, когда все раскроется.

Я неловко отвела взгляд, не находя даже жалких слов возразить бандиту. Потому что это была правда. И откровенно говоря,