участвовать в этих… благородных боях?
Над этим стоило крепко подумать. Как владелец меча, кольчуги, лошади и копья Риз мог претендовать на допуск в это избранное общество. Еще нужно было внести денежный взнос, но по этому поводу Риз не волновался: Грач перед поездкой наполнил их с Фаско кошельки, так что, изображая бедняков, на деле они нищими не были.
С другой стороны, Ризу совершенно не улыбалось получить еще одну бесцельную рану на этом шутовском побоище. Но — и это было очень весомое «но» — после схваток рыцарей в замке должен был состояться пир, на который могли попасть только благородные участники турнира…
И все же было у Риза чувство, что он что-то упускает. Что-то очевидное. Он стоял за веревками, ограждавшими турнирное поле, смотрел на выкуп пленных, но вся эта яркая суета турнира — победители вовсю размахивали флагами, часто собственного сочинения и совершенно нелепыми — казалась ему неимоверно далекой. А тут еще кто-то вытащил прямо на поле бочки с элем и начал угощать всех желающих от имени Уильяма де Бомона…
— Брат Пассер, — Риз повернулся к Грачу, стоявшему по левую руку от него. — Как ваше мнение?
— Мое мнение, — сухо произнес он, — что ваш порез на бедре необходимо держать в покое как минимум неделю. Мне вовсе не улыбается вновь упражнять мои навыки врачевания на вас, сэр Джон.
— Я не о том, — хмыкнул Джон. — Как твое видение? Уже… рассосалось?
Прогнав того молодчика, Риз, конечно, предотвратил большое побоище между Арденном и Фелденом.
— Что вы хотите от меня услышать? — сверкнул Грач глазами. — Я не могу судить о своих видениях после того, как они мне были даны. Но, по моему мнению, опасность еще не миновала. Этот наемник был слишком хорош. Едва ли ему заплатили для того, чтобы стравить между собой две провинциальные области. У него была другая цель.
— Какая же? — поинтересовался Фаско.
— Устранить кого-то, — ответил Риз, не задумываясь. Теперь он понял, что именно упускал. — Это был убийца, подосланный, чтобы кого-то прикончить. А там бы все списали на суматоху. Суматоху-то он и создавал.
— Кого? — поинтересовался Грач. — Уильяма де Бомона?
— Может быть, — кивнул Риз. — Может быть, его подослали Клинтоны. Свара между Бомонами и Клинтонами — может, это ее ты видел кровавым пятном, которое захлестнет всю страну?
Грач дернул плечом, рот сложился в несчастливую складку.
— Не знаю, — сказал он. — Если вмешается король, и если королева займет другую сторону… Но маловероятно. Бомоны и Клинтоны грызутся уже давно, пока без особых потрясений.
— Еще я бы присмотрелся к этим сестрам-рыцарям, — продолжил Риз. — Неясно, что за дела привели госпитальеров на турнир, который они по уставу не одобряют.
— И еще очень уж заметны, — внес свою лепту Фаско. — Спорим, уже через пару недель по всей стране будут говорить, что две хорошенькие леди в кольчугах, одна из них мавританка, почтили своим присутствием тайный турнир в Уорикшире?
— Вы слишком хорошо думаете о слухах, Лайонел, — сухо заметил Грач. — Будут говорить о тридцати мавританских и десяти китайских леди, каждая из которых дралась как лев и вынимала из озера заколдованные мечи.
— Вот-вот, — подхватил Фаско. — Все равно как если бы они отвлекали от чего-то своим присутствием, а?
— Заговор? — уточнил Риз.
Сестра Картер не показалась ему человеком, который стал бы участвовать в заговоре по доброй воле. Но заговор заговору рознь… да и случалось уже Ризу ошибаться в людях.
— В Италии так точно был бы заговор, но с вами, саксонцами, не уверен.
Риз и Грач переглянулись.
— И все же я предостерег бы вас от дальнейшего участия в турнире, — Грач поджал губы. — Порез на бедре, может быть, меньшее из зол. Вот ваша рука мне не слишком нравится. Растяжение сухожилий не шутка.
— Пустяки, Грач, — Риз на пробу согнул и разогнул запястье. — Ты мастерски ее перебинтовал. И я отлично сражаюсь левой.
Фаско испустил протяжный вздох.
— Ну, — сказал он, — тогда я лучше схожу отнесу твой щит организаторам. Герб у тебя дурацкий, правда. Ничего не разглядишь.
Герб Риз придумывал сам[28], и дурацким он ему не казался: черная птица на красно-черном шахматном фоне.
* * *
Как Риз и предполагал, вечером первого дня проводить основные бои не стали: такие схватки обычно начинают с утра. Но к его удивлению после жеребьевки глашатай Бомона вновь выступил вперед и важным тоном объявил, что две сестры-госпитальера, хоть им их Устав и запрещает участвовать в турнирах, согласились показать свое мастерство и готовы сразиться со всеми желающими — не на выкуп и не затем, чтобы забрать трофеи, а исключительно для тренировки воинского искусства и доброй воли ради.
Как и ожидалось, по толпе зрителей прошел гул — особенно по толпе благородных зрителей, что собрались под навесом. Там было немало разряженных благородных дам: свита матери и жены де Бомона, очевидно. Даже издалека Риз разобрал немало презрительно наморщенных носиков и лиц, «стыдливо» прикрытых тонкими вуалями.
Однако большинство мужчин преисполнилось энтузиазма. Недостатка в вызвавшихся не было. Какой-то рыцарь в черном заорал «Я, я, клянусь честью, я!» — так громко, что заглушил рог герольда. Даже бородатый предводитель Фелдена попытался влезть, но командирша Арденна, стоявшая рядом, удачно ткнула его локтем — под общий хохот окружающих.
Сестра Картер восседала на сером в яблоках коне у кромки турнирного поля с чуть насмешливым лицом. Сложив руки рупором, она крикнула громко:
— Пусть будет сэр Горлодер! Посмотрим, так ли остер его меч, как его голос!
Зрители грохнули смехом.
Рыцарь в черном, однако, не показался обескураженным. Картинно раскланявшись, он перелез через веревочное ограждение; после краткой суеты оруженосец и грум подвели ему лошадь, поднесли копье.
Рыцари двинулись друг на друга.
Схватка завершилась быстро: боевые навыки сэра Горлодера явно не дотягивали до вокальных. Картер выбила его из седла со второго не то с третьего удара. Достижение не маленькое, если учесть, что она, наверное, и в кольчуге, и в коже была бы легче этого рыцаря голышом, да и ее серый арабский жеребец изрядно уступал в мышечной силе рыжему тяжеловесу под «черным». Риз преисполнился к Картер еще большим уважением. Даже если ее отец или брат состояли в Ордене, как он сперва подумал, было ясно, что Картер приняли в боевое подразделение госпитальеров за собственные заслуги.
Потом вызвался еще какой-то юнец, видимо, недавно ставший рыцарем. С ним Картер разделалась еще быстрее.
И тут Риз напрягся: перчатку поднял тот самый златокудрый сэр Инкогнито, которого Риз приметил утром рядом с Бомоном. Он по-прежнему находился рядом с хозяином
