на этот тревожный факт.
Оглянувшись и обнаружив набившую ей оскомину физиономию, Нари пробормотала: «Боже, опять он!» – и отмахнулся от соседа успокаивающим: «Ужасно навязчивый поклонник». Сосед понятливо покивал: у Нари таковые появлялись регулярно, и девушка вполне справлялась с тем, чтобы отваживать их самостоятельно.
Вернувшись к торговле, Нари краем глаза стала наблюдать за досужим гостем. Тот как в землю врос, и это начинало её всерьёз раздражать. Раз явился – так что не подходит? Раз не планировал подходить – чего явился?
Наконец, осознав, что он намерен и дальше изображать столб, она быстро договорилась с соседом, оставила свой прилавок на него и решительно направилась к князю.
Тот, оказавшись столь неожиданно для себя обнаруженным, даже подумал было о том, чтобы поспешно отступить; но это выглядело бы совсем уж нелепо, поэтому он просто застыл, пытаясь придумать, как бы теперь аккуратно выкрутиться из неудобной ситуации.
Нари, меж тем, подойдя к нему почти вплотную, приподняла брови и язвительно вопросила:
– Сиятельный князь изволит желать свежей рыбки?
Кьерин ничего не ответил: залюбовался её воинственно сверкающими светлыми глазами.
Осознав, что ответа ждать не приходится, Нари досадливо вздохнула, небрежным повседневным жестом подхватила князя под руку и настойчиво повела с рынка вон: подальше от глаз прекрасно знакомых ей сплетников, которых хлебом не корми, дай выдумать басни о её поклонниках.
Кьерин послушно шёл, куда она его вела. Хотя ему было стыдно и неловко, что она обнаружила его присутствие, к чувствам этим примешалась радость от того, что она теперь рядом, что она сама к нему прикоснулась, что они всё-таки побудут теперь немного вместе.
Оттащив князя в ближайший переулок, она повернулась к нему и обнаружила, что он улыбается весьма глупо и влюблённо.
С досадой она отдёрнула от него свою руку; он не удерживал, но улыбка на его губах тут же поблекла.
«Ну ты мне ещё тут влюблённого поизображай!» – раздражилась Нари весьма сильно, особенно же от того, что ей и впрямь было бы весьма приятно, если бы этот наглый индюк теперь в неё влюбился.
– Прости, – неожиданно повинился он, – я не думал, что ты меня заметишь.
Нари смерила его гневным взглядом: мол, серьёзно? Ты серьёзно считаешь нормальным тайком наблюдать за девушками, оправдывая такое поведение мыслью «она же не заметит!»?
– Эрмин! – простонала она в небо, поражаясь его незамутнённости, а потом быстро предложила: – А давай ты просто уже оставишь меня в покое, а? Серьёзно! – она воодушевлённо принялась заверять: – Ты действительно произвёл на меня впечатление. Поражена в самое сердце твоим благородством, – она решила, что лёгкое лукавство тут будет как никогда уместным. – Готова даже признать, что ты действительно не наглец, а храбрец! – приложила руку к сердцу она, и заключила: – Поэтому давай мы остановимся на том благоприятном впечатлении, которое ты оставил, и разойдёмся каждый при своём?
Её проникновенный монолог явно не нашёл у него желаемого отклика.
Сложив руки на груди, он смерил её взглядом холодным и пронзительным, после чего самым трагичным из возможных тоном уведомил:
– Я люблю тебя, Нари.
Она всплеснула руками.
– Ты не можешь меня любить! – возмущённо возразила она, пылая искренним негодованием, после чего даже сделала шажок к нему и обличила: – Ты меня совершенно не знаешь!
Губы его дрогнули улыбкой.
– Я знаю женщину, – спокойно парировал он, – которая, не умея сражаться, была готова с ножом в руках отстаивать собственную свободу, и не дрогнула даже тогда, когда столкнулась с толпой вооружённых мужчин, – она покраснела, вспомнив тот случай, но он ещё только начал: – Я знаю женщину, которая, попав в плен к захватчику, ринулась в море, не боясь ни высоты, ни волн, ни боли, ни холода. Я не уверен, Нари, – проникновенно отметил он, прожигая её светящимися чувством жёлтыми глазами, – что, оказавшись в подобном положении, я бы решился на такой шаг.
Досадливо фыркнув, она отступила от него на шаг, потому что ей сделалось неуютно под его сверкающим, как молния в грозу, взглядом.
– Я знаю женщину, – тихо продолжил он, – которая до последнего искала способ спастись, которая даже с израненными в кровь ногами была готова ухватиться за любой шанс, лишь бы сбежать.
Он сделал шаг к ней, и она ещё отступила. Щёки её заалели; она припомнила, как он нёс её на руках и как потом занимался её ранами.
– Я знаю женщину, – он продолжал гипнотизировать её и взглядом, и проникновенным глубоким голосом, – которая, не смирившись, была готова скорее умереть в волнах открытого моря, чем покориться захватчику.
– А ты чего ждал!.. – согласилась она, опять отступая.
Он опять подошёл.
– Я знаю женщину, – не унимался он, – которая на каждую мою попытку надавить на неё или сломать заставляла меня почувствовать, что я, прибегая к таким методам, становлюсь жалок. Женщину, – ещё шаг, и она почти вжалась в перила чьего-то крыльца, – которая всякий раз, проигрывая мне, заставляла меня осознать, что это я проиграл, поступая так, как поступил.
– Боже мой! – наконец, не выдержала она, поскольку отступать дальше было некуда. – Тебе обязательно портить всё впечатление от твоих проникновенных речей этим бесцеремонным вторжением в моё личное пространство?
Он медленно моргнул. Несколько секунд до него доходило, что он, машинально пытаясь приблизиться к ней, совсем загнал её в угол.
– Прошу прощения, – неловко повинился он, опуская глаза и делая несколько шагов в сторону от неё.
Она невольно рассмеялась, осознав, что он не имел намерения на неё давить, но его привычная властная манера вырвалась из него непроизвольно, и он теперь сам недоволен тем, что не сумел это отследить.
Хмурое лицо его чуть расслабилось, словно её смех коснулся его и разгладил недовольные черты.
Нари была вынуждена признать, что его план по её охмурению оказался на диво хорош, и ей не удалось остаться равнодушной к его пылкости.
– Ладно, ладно! – снова рассмеялась она, капитулируя. – Убедил, можешь пригласить меня на свидание!
Впрочем, выражение торжества, мгновенно озарившее его лицо, тут же вызвало в ней протест, и она вредным голосом добавила:
– Только свидание, Эрмин! Ни на что большее я не соглашалась!
Он отыграл мимикой смирение – дрожащие в преддверии улыбки уголки его губ, впрочем, выдавали его чувства, – и досадливо фыркнул:
– Да я и не сомневался!
Ей сделалось весело. В душе заиграли незнакомые солнечные зайчики радостного предвкушения: почему-то она была совершенно уверена, что свидание с ним окажется куда как более приятным, чем обычно бывают её встречи с мужчинами.
Глава четырнадцатая
Свидание им, определённо, удалось.
И второе свидание – тоже.
И пятое. И…
Нари сперва
