находящееся от стола на расстоянии двух метров, вдруг исказилось и поплыло. Предметы потеряли четкость, расплылись, словно облака дыма. Со всех сторон нас окружал этот туман, очень похожий на Стену. Ратмир продолжал что-то переключать в приборе, мы же с профессором застыли в ожидании. Наконец, туман стал рассеиваться, потом исчез окончательно, и я застыла с открытым ртом.
Мы оказались в прозрачном коконе, отделявшем нас от космического пространства. Мы были маленьким островком земли, парящим в необозримых просторах Вселенной. Я увидела звезды, немигающие и манящие и… я увидела Землю. Часть Земли. И сразу поняла, какая это часть.
Давно, в детстве, я прочитала книжку, где рассказывалось, что когда-то считалось, будто Земля плоская. Я тогда еще сказала Лео, какие же люди были глупые, ведь всем давно известно, что Земля имеет круглую форму. Но Лео поправил меня, объяснив, что люди были не глупые, а просто необразованные.
Помню, я представляла себе, как это могло выглядеть: плоский блин, покрытый куполом атмосферы, лежащий на трех слонах, которые в свою очередь стояли на черепахе. Мне было странно, что люди могли в это верить.
Конечно, никаких слонов и черепах не было и в помине, и Земля не выглядела плоской. Скорее она напоминала ступенчатую пирамиду, расположенную вершиной вниз. Пирамида, как и наш маленький «островок» была заключена в еле видимый глазу кокон.
Оттуда, где мы находились, подробно рассмотреть было ничего нельзя. Парящий в космической черноте остров-пирамида был довольно далеко от нас. Как мне потом объяснили, ровно на том самом расстоянии, на котором мы находились бы на Земле в нашем времени. Только здесь нас разделяли не реки и горы, а темная бездна вакуума.
Было страшно и одновременно, до жути, любопытно. Прилив адреналина и присутствие спутников, которые вели себя совершенно спокойно, помогли справиться с паникой. Я во все глаза рассматривала окружающий космический пейзаж, подсвеченный светом Солнца, скрытого сейчас за Землей
— А почему мы видим Солнце, профессор? — шепотом, чтобы не отвлекать Ратмира, обратилась я к гер Браге, — мы ведь сейчас в будущем.
— О-о! Во всем виноваты расстояния, милая девушка. Свет солнца достигает Земли за несколько минут. То есть те лучи, что освещают видимую нам часть планеты, отправились с Солнца, примерно восемь минут назад. Мы с вами находимся в будущем ровно на одну минуту, поэтому свет Солнца видим и ощущаем. А вот Луна нам не видна, так как ее свет достигает Земли за секунду.
Тем временем в прозрачной стене нашего кокона стали происходить изменения. Часть его пошла рябью, образовав нечто вроде прямоугольного экрана. Стал слышен шорох эфира, а потом гудки. Самые обыкновенные телефонные гудки, на смену которым раздался мелодичный женский голос, прозвучавший в космической тишине словно гром. А следом я увидела и обладательницу этого голоса.
Возникший экран показывал прекрасное лицо девушки. Бирюзовые, как у Ратмира, глаза с тревогой вглядывались в пространство. Она словно что-то хотела увидеть, но не видела. Золотые локоны развевались. Я рассмотрела у нее за спиной водную гладь и вздымающиеся серые скалы. Алые губы произносили что-то вопросительно-требовательное.
Я взглянула на Ратмира. Он же смотрел на нее. И столько было в этом взгляде любви, столько обожания, что сердце мое сжалось, а в груди оборвалось.
— Руслана! — выкрикнул-выдохнул он, — Лана!
На лице ее в этот момент отразилась гамма чувств подобных буре. Это были и радость узнавания, и удивления, и нетерпения, сменявшие друг друга. Она не видела нас, зрачки ее блуждали, словно у слепой, но слышала, это точно. Услышав голос Ратмира, она закричала. Но я понимала лишь имя, произносимое ей:
— Ратмир, Ратмир! — повторяла она снова и снова.
Он что-то ей торопливо ответил. Она успокоилась. Стала слушать внимательно. Я поняла, что Ратмир задает ей какие-то вопросы. Она кивала головой, что-то сбивчиво объясняла. Потом, обменявшись короткими фразами с мужчиной, она исчезла с экрана. Но долго тот не пустовал. Вскоре на нем возникло лицо молодого человека. Его реакция так же была также неоднозначна. Что-то возбужденно крича и махая руками, он постоянно повторял одно и то же слово — «друг!» и улыбался. Наконец, на очередные слова Ратмира замолчал и невидящим взором уставился в нашу сторону, словно слепец.
— Профессор, говорите, — обратился Ратмир к гер Браге, — это ваш внук.
— Тью!? — словно не веря в происходящее с ним, спросил пожилой человек.
— Дедушка!? — в том же тоне, на ломаном английском, произнес Браге младший. — Это ты?
— Ты не видишь меня, Тью?
— Нет.
— Какие-то помехи, — пояснил ситуацию Ратмир, — но вы можете пока поговорить, а я постараюсь как-то исправить ситуацию.
Пока дед и внук общались между собой, я пыталась представить, как живут люди на этом острове-пирамиде. В голове плохо укладывалось, все то, что видели мои глаза и то, что они видели, не поддавалось никаким законам физики, и противоречило всему, чему меня учили. «Как много мы не знаем, — думала я, — ни о мире окружающем нас, ни о Космосе. Да что там! Мы очень мало знаем даже о самих себе. Иначе, почему мне стало сразу так тесно в нашем маленьком пространстве, в котором еще несколько минут назад я чувствовала себя довольно комфортно. Но стоило здесь появиться, хоть и не материально, этой красавице Руслане, как мне, в тот же миг, захотелось вернуться назад, в свое время. Конечно, разве мог Ратмир забыть такую девушку. Поэтому он так стремится вернуться домой. Я видела, сколько любви было в его глазах, сколько тоски. А она? Рядом с ней я просто серая мышка. На глаза почему-то навернулись слезы. Хорошо, что все заняты и не видят моей минутной слабости. Я тихонько утерла предательскую слезинку. Ландора! Ты обещала себе!»
Этим временем, родственники Браге видимо закончили разговор. На экране вновь возникло лицо Русланы. Оно было сосредоточено-деловым, словно это не она еще несколько минут назад позволила себе выразить чувства. Девушка быстро заговорила. Я, конечно, ничего не поняла и в этот момент просто смотрела на нее. Кажется, она была не старше меня: лет восемнадцати — девятнадцати, может чуть старше. Теперь, фон за ее спиной изменился, она находилась уже в помещении. По крайней мере, на это указывала картина, висевшая позади девушки, и изображающая лесной пейзаж. В какой-то миг, она вдруг встрепенулась и произнесла:
— Я вас вижу!
Взгляд ее при этом «пробежался» по каждому из нас и остановился на Ратмире, но как мне показалось, все же, перед этим чуть дольше задержался на мне.
Какое-то время она, молча, смотрела на мужчину. Из глаз ее полились слезы. Голос
