нужно было рассказывать об отце, чтобы почувствовать его гнев. Важно было лишь то, что, по его мнению, я могла сказать — что я могла рассказать Коннеру о том, что произошло в день аварии моей матери.
Я содрогалась при мысли о том, что сделает мой отец.
Поражение отняло все мои силы, оставив меня изможденной и опустошенной. Мои руки упали на бока, когда мои наполненные слезами глаза встретились с жестким взглядом Коннера. В воздухе витал далекий вой сирены и прогорклый запах отчаяния.
Если я сделаю это, пути назад уже не будет. Но я не видела другого выхода. Я должна была нарушить молчание и поверить в то, что эта крупица правды будет лучше, чем альтернатива.
Я сделала дрожащий вдох и раздвинула губы. — Пожалуйста… не надо. — Слова звучали так же сухо, как и чувствовались. Ранимые, уязвимые и отчаянные.
Глаза Коннера расширились от удивления, как будто он не ожидал, что его угроза сработает. Затем его руки обхватили мою шею и притянули меня ближе, пока его лоб не уперся в мой. Его глаза смотрели так глубоко в мою душу, что я боялась, что он расщепит меня на две части.
— Ты будешь дарить мне свой голос с этого момента? — Его голос смягчился, но в его словах по-прежнему было больше приказа, чем вопроса.
Когда я кивнула в ответ, его рука предупреждающе сжалась на моей шее.
— Да, я обещаю. — Все, что угодно, лишь бы он не задавал больше вопросов и не требовал ответов.
Я была подавлена тем, что он смог так легко покорить меня, но в то же время испытала удивительное облегчение от того, что наконец-то первый из моих секретов был раскрыт, пусть и силой. В течение шести месяцев я несла груз своих знаний без малейшей передышки. Мое тело покачнулось после такой эмоциональной разрядки, притягивая меня ближе к теплу Коннера, мои глаза упали на его грудь.
Может быть, эмоции затуманили мой мозг, а может, это была просто глупость, но какая-то часть меня хотела верить, что Коннер и есть та безопасность, которую я искала. Мои пальцы впились в его дизайнерский пиджак, когда я перевела взгляд на него. Осколки сапфира в его глазах были почти полностью поглощены тенью.
— Ты не должна так смотреть на меня, Ноэми. Я не настолько благороден, чтобы сопротивляться.
Я понятия не имела, что делаю, кроме того, что мне было так приятно передать контроль этому человеку. Хоть раз не быть ответственной и просто позволить судьбе вести меня. В течение шести месяцев я проводила каждую минуту каждого дня, обдумывая каждый свой поступок. К лучшему или худшему, Коннер лишал меня выбора и позволял мне просто… быть.
Как я могла устоять перед таким искушением?
— Может быть… может быть, я не хочу этого.
Рука Коннера запуталась в моих волосах, мягко оттягивая мою голову назад.
Он застонал от того, что увидел в моих глазах, а затем медленно и неторопливо провел зубами по моей нижней губе.
Я задохнулась, ощутив скрежет его зубов, как будто они были где-то далеко на юге. Другая часть моего тела жаждала его поцелуя и вздымалась от потребности. Мне отчаянно хотелось большего. Наклонившись, я попыталась прижаться губами к его губам, но он держал свой рот на расстоянии вытянутой руки.
— Мое имя. Скажи его, — мягко приказал он.
Я не понимала, о чем идет речь, но на кратчайшую секунду я отдала бы ему все, что угодно, если бы это означало удержать его рядом.
— Коннер, — вздохнула я.
— Черт. — Яростное проклятие вырвалось из глубины его души, прежде чем он с безудержной жестокостью приник к моим губам. Я лишилась рассудка, не понимая ничего, кроме вкуса теплой корицы и мужского голода. Я не могла ни дышать, ни думать. Не желая сопротивляться.
Он овладел мной с неутолимым желанием и осадил мое сердце так, как я и представить себе не могла. Каждый соблазнительный взмах его языка был еще одной буквой его имени, выгравированной на поверхности моей души. Прошло совсем немного времени, и все мысли и эмоции стали сосредоточены вокруг него.
Он был слишком притягателен. Слишком поглощающим.
Вкуса его внимания никогда не было бы достаточно. Я бы жаждала его всего, и он стал бы центром моей орбиты. Всей моей целью в жизни.
Я отстранилась от поцелуя, мой рациональный разум кричал от паники.
— Я не могу этого сделать, — хрипло прокричала я, вырываясь из его хватки.
— Скажи мне почему. — Обида, прозвучавшая в его резком требовании, пронзила меня до глубины души.
Я покачала головой. — Это слишком… Я…
— Тогда хотя бы скажи мне, почему ты так долго молчала.
Мои губы сомкнулись, а тело напряглось от непоколебимой решимости.
Коннер, должно быть, увидел, как железные ворота рушатся за моими глазами, потому что его руки расслабились и позволили мне вырваться.
Я бросила на него последний прощальный взгляд, требуя, чтобы он оставил эту тему.
Он ответил таким же непреклонным взглядом.
Никогда.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Скользкая дорожка была преуменьшением века. Поцелуй Ноэми был похож на приближение к черной дыре — я был беспомощен перед ее гравитационным притяжением. Один ее вкус, и на земле не было силы, достаточной, чтобы удалить ее из моего организма.
И ее голос. Господи Иисусе, ее голос.
Хриплый, но женственный, звук моего имени на ее губах едва не подкосил мои колени. И знать, что я был первым, кто услышал ее голос? Мне было все равно, что слова были вырваны у нее насильно. Мне нравилось знать, что я был единственным, кто достиг этой части ее души. Кто увидел ее барьеры и вытащил ее оттуда, где она пряталась. Я мог бы слушать ее болтовню весь день, но вместо этого она убегала от меня, что привело меня в совершенно другое состояние.
Эта женщина сводила меня с ума. Я хотел бушевать против ее власти надо мной, но большая часть меня была слишком озабочена потребностью в ее покорности. Я не хотел вытягивать из нее правду, как из врага. Я хотел, чтобы она положила ее к моим ногам. Свободно. Безоговорочно.
Это случится, в конце концов.
А пока я давал ей пространство, в котором она нуждалась. Что бы не послужило причиной ее молчания, оно все еще связывало ее. Меня злило, что она не давала мне объяснений. Когда-нибудь я получу свои ответы, и тогда она тоже будет у меня.
Когда я чувствовал, как безумие вонзает
