впрямь ей благодарен за понимание… Которое она, кажется, проявляет ко мне впервые.
Правда, остается еще кое-что, что по продуманному сценарию в своей голове я должен сделать. Взяв кубок, стоящий перед эльфийкой, я наполняю его вином. Мы будто бы возвращаемся к тому моменту в библиотеке и проигрываем его заново. Может, забыть о том, что происходило между этими нашими попытками поужинать, вряд ли теперь удастся…. Но все же мы можем попытаться.
И только после того, как я завершаю свою игру в джентльмена, я сажусь на свое место.
Подняв бокал, Вельма продолжает, говоря отчего-то совершенно отстраненным голосом:
— И что касается Черного леса… Это я тоже понимаю. Но камень не могу отдать. Это физически и магически мне не подвластно.
— Я знаю, — мягко отвечаю я. Это было одной из моих догадок после многочисленных часов, проведенных в библиотеке. — Не беспокойся. То, что ты здесь, должно как-то помочь… Я надеюсь.
По крайней мере, на это указывают косвенно все тексты. Она последняя из своего рода. Значит, камень, даже если он метафора — к чему я склоняюсь все больше и больше в последнее время — должен был перейти к девчонке. И, следовательно, ее присутствие должно наладить течение магических потоков в этом месте. А после нее камень перейдет к ее детям, как продолжателям рода Черных эльфов. По крайней мере, я на это рассчитываю.
В ответ на мои слова Вельма отчего-то лишь горько усмехается.
— Захочешь воспитать из меня идеальную жену — так и быть. Я не буду сопротивляться.
Я едва-едва приподнимаю бровь. С каких пор она решила быть настолько покладистой? Неужели тому причиной освобожденные мной ее сородичи?
— Мне не нужна идеальная жена, — честно отвечаю я. — Только ты, по праву своего рождения, крови и магии. Это все.
— Да, но год пройдёт, и тогда не станет ни меня, ни магии, ни камня, — бросив вилку на тарелку, Вельма наконец показывает свои истинные эмоции.
Я замираю. Слова принцессы не имеют никакого смысла. Хотя бы потому, что мы заключили договор, обратный тому, что она говорит. По его условиям, по происшествию года камень станет моим... Но что если сопоставить сам договор с тем, что, возможно, сам бриллиант — это лишь метафора? Как может быть моим то, чем, по сути, является сама Вельма? Или ее магия? То, что в ней -- ведь на это и указывают все древние тексты?
Бессмыслица какая-то. Или все это пока что слишком сложно для моего понимания.
— О чем ты говоришь? — прямо спрашиваю я.
Магию подобного порядка невозможно уничтожить без следа. Она не может исчезнуть бесследно. Я внутренне вздрагиваю, когда допускаю единственно верную догадку — если все это легенда, и никакого бриллианта на самом деле и нет
— Я... Я не могу обьяснить. Он не позволяет. Но если ничего не изменится, если во мне ничто не изменится, то не станет ни камня, ни Чёрного леса.
Как интересно. “Он” не позволяет? Что же.. Это очередная загадка для моего разума. Что-то должно измениться в Вельме, причем, то, чего хочет сам камень. Чего может хотеть один из самых сильных артефактов в мире? Власти? Могущества? Мести за всю ту боль, что была причинена его носителю? Не удивлюсь, что камень может желать моей смерти.
— И чего же он хочет? — осторожно спрашиваю я невзначай.
— Я не могу… Это не моя прихоть или каприз. Это он так решил.
Я вижу, что Вельма нервничает. Что ей тяжело дается каждое слово. Видимо… Мне и вправду пока что не стоит у нее выпытывать подробности, даже столь важные. Особенно, когда между нами только-только все начинает налаживаться.
— Что ж.. У меня есть целый год, чтобы решить эту загадку, — пожимаю плечами я. — Не закрывайся больше в своей комнате, пожалуйста. Позволь мне исполнить свою часть договора.
Принцесса не сможет сидеть все время взаперти, она сама желала жизни, которая у нее могла бы быть, будь ее семья все еще жива. Правда, в мужья ей никогда бы не подобрали такого, как я, но это должно стать единственным, что будет омрачать ее существование здесь. В остальном мне придется постараться изо всех сил, чтобы честно исполнить свою часть уговора.
В ответ на мои слова Вельма наконец улыбается, а я рад видеть ее улыбку.
— Не буду, если ты будешь хорошо себя вести, — развеселев, она даже делает глоток из своего бокала.
Еду в этот раз для нас двоих готовил как раз повар эльфов, по моему распоряжению. Правда, я ни разу в жизни не пробовал ничего подобного — альвы обычно скромны даже в употребляемой ими пище. Так что, когда я пробую новое для себя блюдо, на моем лице написано весьма скептическое отношение к тому, что любят эльфы. Я и не знал, что в нашем дворце бывают подобного рода странные продукты. Оно даже пахнет так, как пахнут сильные эмоции, похожие на.. пожалуй, такой аромат источает удивление. И немного — предвкушение чего-либо. Но я стараюсь не подавать виду, что мне не слишком нравится такая еда. Это видно лишь, пожалуй, по тому, что мне приходится запивать эту еду большим количеством воды.
— Ты ведь не запрёшь их снова? — спрашивает эльфийка. — Ну, Айву… И повара.
Я только лишь усмехаюсь, отправляя в рот очередной кусочек пряной пищи.
— Конечно нет, — с излишней мягкостью в голосе отвечаю я. — Они здесь ради тебя.
У меня вообще много мыслей по поводу того, как начать исполнять все то, что было загадано Вельмой. И это тоже дается мне тяжело — размышления насчет того, чтобы при дворе сменились настроения в отношении эльфов. Новые обычаи и все подобное. Впрочем, я все же решаю начать осторожно делиться ими с принцессой.
— Среди придворных многие имеют жен, но они никогда не появлялись при дворе. Думаю, что многие из них хотели бы.. — слова подбирать оказывается достаточно сложно, и я делаю много пауз между словами. — Стать твоими фрейлинами или вроде того. Ты можешь… Вдохновить их. Стать примером. Задавать моду и постепенно возвращать обычаи, которые были при эльфах. Светское общество. В общем… Я думаю, ты понимаешь, о чем я. К тебе станут относиться иначе. И к твоему народу тоже.
В конце концов, не все здесь альвы. При дворе много людей, которые веками сосуществовали бок о бок
