Раздумывать времени не было. Рома схватил Анечку за руку и насильно потащил её из кустов к пешеходной дорожке.
Её запах, тепло её тела под уродливой одеждой. Рука проскользнула женщине на талию. Приподнимая над землёй. В чём жизнь теплится? Как была малышкой, так и осталась.
Рома насильно вывел её на пешеходную дорожку под свет фонарей.
Продолжая прижимать к себе старую знакомую, он вместе с другими прохожими обеспокоенно смотрел по сторонам. Полминуты постоял, потом двинулся к проспекту, как и планировал.
Она семенила, пытаясь приноровиться к его размашистому шагу. Рома оглядывался по сторонам, Анечка тяжело дышала и напугано смотрела вперёд.
Набежало народа, а он, не глядя ни на кого, продолжал тащить за собой женщину, чья собака спасла ему жизнь.
До проспекта оставалось немного, Рома обернулся, но всё было чисто. Поэтому он прибавил шаг и уже высмотрел на проспекте, где сновали машины, и было очень светло от уличных фонарей, машину такси. Огибая случайных прохожих, он дотянул Аню до парковки.
Продолжая бдительно оглядываться, Шиша, настороженно, открыл дверь жёлтого авто с шашечками на крыше и запихал Анечку в салон на заднее сидение.
С отвращением посмотрел на её одежду. Ушлёпочная юбка, что торчала из-под тёмного пальто, была той самой, в которой она ходила в школу. Чуть ниже колен. Шерстяные чёрные колготки в катышках и, капец какие уродливые, сапоги с протёртыми носами.
У него денег полные счета! А его маленькое солнце ходит в каких-то страшных обносках.
Он сел рядом с Аней и захлопнул дверь.
– Куда? – спросил щуплый водитель.
Рома не успел открыть рот, как Анечка назвала адрес, тихо всхлипывая.
Родной голосок. Колокольчик прозвенел. Рома чуть не завыл от того, что столько лет прятался от неё и не пытался найти. Надо было быть полным мудаком, чтобы столько лет ей на глаза не появляться.
Идиот!
Как можно было собственноручно уничтожать свою любовь? Когда ещё толком не поговорили, а в нём огонь пылает, чувство трепещет.
Шиша усмехнулся. Посмотрел на профиль Анечки. Чувства навалились такие, что дышать было тяжело. Восхищение горло сковало.
Она ворвалась в его жизнь, сразив наповал. Оказалась в нужный момент в нужном месте! Как двери распахнула в его жизнь, и Шиша, щурился от яркого света, задыхаясь от восторга.
Он знал, что она живёт в этом городе. Но ходит другими путями. Отец почётный мент, она скорей всего училась в университете. Муж? Не известно. Своя личная жизнь. Вот собака была…
Анечка отобрала свою руку у него и повернулась, что бы что-то сказать, но так и замерла, открыв рот.
Она его узнала.
То есть там, в парке, она податливо бежала за ним, потому что считала, что они жертвы. Забралась бесстрашно в такси, а теперь хотела всё высказать незнакомцу. Но узнала…
Она его узнала!
Изменилась Анечка совсем немного. Телом поправилась, ещё эти шмотки уродливые её делали похожей на шатёр. А личико так и осталось детским. В форме сердечка. Глаза большие голубые имели миндалевидную форму. Бесподобные нежные ресницы, как мукой припорошённые, забавно хлопали. Губки тонкие, кожа фарфоровая, и белые локоны коротких волос собраны в хвостик.
Шиша таял. Внутри всё скулило, ныло, рыдало.
Он, конечно, её первым делом приоденет. Потом намекнёт на пластическую операцию, избавит от шрамов. А жить она к нему переезжает немедленно, потому что он совершил ошибку всей своей жизни, не вернувшись к ней после отсидки.
Он мужчина конкретный и резкий. Решения принимал быстро и старался всё выполнить, что задумал.
Теперь он готов был всё исправить.
Даже если Анечка замужем, он её вытащит из семьи. Даже если дети есть, всех забирает к себе. Дом у него охрененно большой, места даже десятку родственников хватит.
Сдерёт с окон эти поганые роллеты, и будет своё солнышко любить при солнечном свете.
А Инга совсем ему не подходит. Она в ближайшее время отправляется в Москву к маме с папой с хорошими отступными.
Планы радовали душу. И только одно им могло помешать…
– Шиша, идиот!!! – заверещала любимая и вдарила ему кулаком по голове.
Сама Анечка может помешать всем его планам.
Глава 3Анечка жила в хорошем районе города, рядом с центром. В многоэтажке с видом на государственный университет. Ехать далеко не пришлось, можно было бы и пешком пройти, но раз такая ситуация вышла, то прокатились.
Рома расплатился с таксистом и вышел на широкую площадку перед железными дверьми подъезда. Задравши голову, оценил высоту здания.
Было многолюдно и большинство проходящих мимо с Анечкой здоровались, называя её именно «Анечка».
Рома подошёл к ней ближе. Женщина была ниже его ростом, немного, хватило поцеловать в лоб.
Он попытался её обнять, но Аня отшатнулась, выставив руку вперёд, определила дистанцию.
– Рома, ты бандит? – строго посмотрела на него.
– Бизнесмен, – усмехнулся Шиша, без улыбки на неё смотреть не мог.
Он же так был рад, что встретил её!
– Мне не обидно за Бахрю, – призналась Анечка, а сама в большом сожалении покусывала нижнюю губку. Глазки светлые наполнялись слезами.
Белая псина была её. Рома понял по лицу женщины, что боль утраты терзает.
– Она…, – Аня отвернулась и тяжело вздохнула. – Болела. Я не хотела усыплять.
– Твоя собака умерла, как настоящий друг человека. Если честно, меня бы убили, если б не твоя Бахря.
– Да, – согласилась Анечка.
Ветер в эту ночь был тёплый и как никогда ещё в этом году пах весной и желаниями.
Они стояли поздним вечером у подъезда, и Роме казалось, что она сейчас пойдёт домой к маме-садистке, и ему всю ночь переживать, как она… его сладкая девочка.
– Пошли, проводим её чашкой чая… И хорошо бы забрать из парка.
– Сейчас распоряжусь, – согласился Рома и почувствовал такую радость, что не смог убрать с лица идиотскую улыбку. В душе веселясь и ликуя, как подросток, которого девчонка в гости пригласила, Рома забывал дышать.
Он ни разу у неё не был в гостях. Ещё, когда они жили в посёлке и ходили в поселковую школу, Анечка только выносила из квартиры в подъезд печенье с корицей и угощала вечно голодного подростка. И вкуснее этого печенья Шиша никогда ничего не ел.
Рома пошёл следом за Анечкой в подъезд. И одёргивал свою руку, которая тянулась к белоснежным локонам. Не мог поверить, что идёт за ней. Идёт в её квартиру, в её жизнь.
Значит, будут чай пить!
