даже то, что позабыть хотела.
И увидела Сима свою мамушку и отца-великана. Молодые они, счастливые. А она совсем махонькая, игрушками забавляется, на родителей любуется. А бабушка пироги на столе раскатывает, над тестом колдует да песню напевает:
Хороша моя сторонушка, моя деревня,
Лес и полюшко, колосьями покрытое,
За околицей весёлые подсолнухи,
Поцелованные солнышком в головушки.
Выйду я из дома на дороженьку
И вздохну свободно я да радостно.
И рассыплю по земле былинушки,
Чтобы детушек моих хранили бережно.
Голос у бабушки чистый, как вода в роднике. Глаза лучистые, смелые. Руки умелые и добрые. И так Симе хорошо, так уютно, что готова она сидеть так долго-долго.
Но вот испекла бабушка пирожки и складывает их в котомку. Обнимает сыночка своего и мамушку, чтобы проводить в дорогую дальнюю да опасную. Мамушка из косы гребешок вытащила и протянула старушке.
— Если с доченькой, с Симушкой, беда какая приключится, причешите её гребешком этим да заплетите косу покрепче. А уж какие цветики, да травинушки вплетать, вы лучше моего знаете.
— А ты, доченька, не покидай никогда места, где судьба тебя ждёт. Слушай сердцем да смотри не обманывайся.
Обняли родители Симу и шагнули в глубокую Ночь. Долго они с бабулечкой ждали их возвращения. Листья жёлтые бились птицами в окна, снег заметал тропиночки к дому. А весна всё не спешила, медлила.
И прилетела однажды на крыльцо к ним голубка белая. Увидела её бабушка и заплакала. Поняла, что не вернутся домой ни её сын-великан, ни жена его ненаглядная.
Полетели дни — сначала чёрные, а потом посветлели. Цветы снова под окнами расцветать стали, птицы песни петь. Так и жили бабушка с Симой вдвоём, пока не надумала внучка в город уехать.
Вынырнула Сима из глубины озера, а может быть, из глубин памяти. Выбралась на берег, села на траву-мураву и задумалась. Вспомнилось ей, как после танцев она на плече у бабушки кручинилась. Плакала, горевала, а потом достала сумку дорожную и собрала в неё нехитрые пожитки.
— Куда же ты, девонька? Куда собралась? — качала головой бабушка, не в силах удержать внучку.
— Не могу больше оставаться здесь. Нет мочи смотреть, как Степан за Натальей ухаживает. Сердце рвётся от боли. Жаром всё внутри горит. Отпусти меня, бабушка, хоть ненадолго. Обещаю вернуться скоро.
Сима зябко повела плечами. Не сдержала ведь она слова своего. Сколько лет прошло с тех пор? О себе она все эти годы думала, печаль свою лелеяла. И ни о ком другом не вспоминала. Вот и померкли все краски, притихли звуки и силы ушли.
Решительно Серафима поднялась с травы-муравы и подошла к Ивану, который скромно сидел неподалёку.
— Летим скорее назад. Знаю я теперь, как Наташкины силы разрушить, бабулечку спасти и счастье вернуть.
И побежали они снова через лес на поляну, где дракон их ждал. Подставил им верный друг спину чешуйчатую и взмыл высоко в небо над лесом и полем. Летят они быстро, но ничего теперь Сима не боится. А чего тут бояться, если дело ожидает правое?
Показался в темноте замок мрачный с разрушенными башнями. А за одним из окон горит огнём Наташкин злой замысел да бабулечка милая плачет. Торопится Серафима, хочет со злодейкой за все горести расквитаться и бабушку из неволи освободить.
— Разбей окно, за которым огонь, — просит она Дракона, — и улетайте обратно в лес. За меня не беспокойтесь.
Только Иван не соглашается, тревожится.
— Один раз я тебя отпустил. Больше не отпущу, — качает головой. — Глядишь, и помощь тебе наша понадобится.
Стукнул дракон на лету лапой, и полетели осколки в разные стороны. Спрыгнула Сима в темницу и видит, что бабушка на полу лежит и еле дышит уже. А Наталья свечу жжёт и слова страшные шепчет. Лицо у неё заострилось, кожа стала землистой. Ничего не осталось от былой чернобровой красавицы. Собралась Сима с духом да как крикнет на весь замок:
— Ну что, подруженька! Воротилась я к тебе, чтобы косу расплетать да богатство загребать. Только у меня одно условие есть.
Вздрогнула Наталья и выпала у неё свеча из рук. Огонёк побежал по стенам озорными тропинками.
— Здесь я условия ставлю, — усмехнулась недобро, — чего просить-то хочешь?
— Давай косы вместе будем расплетать. Я свою и ты свою, — улыбается Сима.
Забегали у Натальи глазки, зашевелились мысли. Думу думает, а понять не может, в чём подвох прячется.
— Время не тяни, — гнёт своё Сима и пускает косу плясать через плечо, — меня дракон за окном ждёт. Улечу далече, только ты меня и видела.
Хищно Наталья смотрит на Симу, чувствует решительность. Не даёт ей покоя желание власти и богатства несметного. Добавляет в голос шипящей мягкости:
— Ну что же, изволь. Пусть по-твоему станется. Садись со мной рядышком, не будем откладывать.
Сели они на кушетку, смотрят в глаза друг другу пристально. А вокруг огонь пляшет, всё жарче и жарче становится. Схватились девоньки за косы, быстро пальцами перебирают. Вот уже у Симы и ленточка лазоревая на пол упала. А где упала, народился в том месте ручеёк живительный и побежал прямёхонького к бабушке. Брызнул старушке в лицо, и открыла она глаза, вздохнула свободно всей грудью.
Повалились из Симоной косы цветочки да былинки. На лету превращались они в большекрылых бабочек. Всё лицо Наташке залепили. Трепещут крыльями, не дают взглянуть ни вправо ни влево. В этот момент выдернула Серафима из косы гребешок заветный и воткнула его в голову злой подруженьке. Как коснулся гребешок Наташкиных волос, так и вспыхнула в огне противная гадина. Заметалась туда-сюда, заголосила страшно. Только помочь-то ей некому, а самой не справиться. Не осталось даже уголька от опасной девицы. Закончилось её времечко.
Бессильно опустилась Сима на кушетку. Слёзы из глаз катятся, а кругом цветы распускаются небывалой красоты. Полыхают светом ярким и озаряют весь замок. И видится Серафиме поляна земляничная. А на поляне той стоят отец-великан да мамушка-красавица. Стоят и улыбаются радостно. И протягивает ей мамушка травинушку-былинушку, а Сима к ней тянется.
***
Очнулась Сима от песни, которую пела бабушка.
Ты вставай, вставай, моя травинушка.
Народился новый день уж в горнице,
Тьму прогнал, и выглянуло солнышко,
Чтобы счастье нам плеснуть в окошечко.
Ты вставай да улыбнись, былинушка,
Чтобы встретить радость песней звонкою,
Чтоб плясать идти без устали,
Сердцу дать свободу долгожданную.
Смотрит Сима кругом и понять ничего не может. То ли приснилось ей всё, то ли взаправду было. Хочет бабушку спросить, да стесняется. А та подаёт ей гребешок
