грядущие выходные.
30
– Лена!
– Привет! Чего?
– Как тебе мысль стать моей соседкой?
– Чего?
– Меня только сегодня утром осенило, что соседняя комната стоит пустая уже почти месяц, а ты ведь ищешь недорогое жильё, вот я и подумала, что может быть, тебя устроит эта комната в нашей тихой коммуналке? – из трубки долетал радостный Женькин голос, мы познакомились с ней, как-то гуляя на детской площадке. Я кормила Машу грудью и она, увидев эту картину, прониклась ко мне каким-то своим теплым чувством и тут же поведала историю из собственной жизни и печальный опыт отучения своей дочери от груди.
В голове молниеносно выложилась цельная картинка.
– А посмотреть можно?
– Конечно, я договорюсь с хозяйкой на завтра. Идёт?
– Идёт!
Я бывала у неё раньше, но плохо помнила окружающую обстановку, наверное, потому, что она меня не очень-то интересовала. Женина же комната была такой крохотной, что самая необходимая мебель занимала практически всё жилое пространство, ограниченное девятью квадратными метрами.
Старая пятиэтажка, построенная много лет назад, по всей видимости, изначально была спланирована под коммунальное жильё. Дряхлая подъездная дверь, убогие лестничные площадки, не видевшие в своей долгой жизни, наверное, ни одного ремонта, были покрыты слоем пыли и старых окурков, две квартиры на площадке. Поднявшись на четвёртый этаж, я открыла старую деревянную дверь с прибитым кое-где по периметру старым войлоком. Давно небеленые стены коридора, деревянный облупившийся пол.
Хозяйка уже ждала меня и, распахнув нечто похожее на дверь, показала мне комнату – старые кое-где отошедшие обои, древняя оконная рама и такая же балконная дверь, одно из стекол с наружной стороны было разбито и заклеено широким скотчем, деревянный давно некрашеный пол, глубокая ниша с громоздкими деревянными полками и напротив раковина.
Выйдя из комнаты, мы прошли по коридору и заглянули сначала на кухню, потом в туалет и в душ. Все было в довольно неприглядном виде, но работало пока исправно.
– Сколько?
– Три с половиной тысячи.
– Хорошо. Давайте завтра где-нибудь встретимся, я передам вам деньги. Меня всё устраивает.
Вот так я нашла очередное пристанище себе и своей дочке.
В понедельник утром мне позвонила Света, та самая девушка, которую я видела на последнем собеседовании, и спросила, интересует ли меня саму предложенная вакансия, я ответила, что да, интересует, тогда она сказала, что я принята и могу приступать к своим обязанностям в ближайшее время. На чём мы и распрощались.
Расплатившись за комнату, я купила на оставшиеся деньги обои, линолеум, новую раковину, смесители и ещё какую-то мелочь. За несколько дней сделала, как смогла ремонт, предварительно отодрав обои, выломав все ненужные полки и вынеся весь мусор, оставшийся после предыдущих хозяев. И уже через неделю все вещи были перевезены в наше новое жилище и сложены на пол – они заняли почти половину комнаты.
Это был уже мой четвёртый переезд, и я потихоньку начинала испытывать даже какое-то наслаждение от такой кочевой жизни. Каждый раз, заново перебирая все свои вещи, я обязательно находила то, что перестало иметь для меня всякую ценность, и без сожаления расставалась с такими вещами. В итоге, у меня сложилось какое-то переездное чутьё: я знала, как лучше упаковать вещи, в какой последовательности их лучше перевезти, от чего лучше избавиться, а что необходимо будет обязательно приобрести, как только появится возможность. С каждым новым переездом количество вещей сокращалось – оставалось лишь то, что действительно было необходимо.
– Мама, а почему мы не остались жить в своей квартире? Мне здесь не нравится, – Маша сидела на горшке в углу комнаты и потихоньку всхлипывала.
– Потому что у нас нет денег, чтобы за неё платить. Мы какое-то время поживём здесь, а когда у нас будут деньги, то снова переедем в квартиру. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну, а теперь одевай сланцы и пошли в душ.
Утерев слёзы и надев сланцы, она первой вышла из комнаты, я шла следом и теперь уже старалась сдержать свои собственные слёзы.
31
Моя беременность проходила достаточно спокойно и особых переживаний мне не принесла. Уже оформляя больничный лист на декретный отпуск, я столкнулась с тем, что мне отказывались ставить на нём печать, пока я не прослушаю обязательные лекции местного психолога. Понимая, что отвертеться не получится, я отправилась на лекцию.
И так, благодаря простой нелепости, я познакомилась с удивительной женщиной по имени Оля. Казалось, что она светится изнутри, и погаси сейчас свет, останется ровное, тёплое сияние этого Человека. Найдя своё призвание в дородовой подготовке беременных, она с таким упоением отдавалась своему занятию, что остаться безразличной просто не было никакой возможности. Этот человек стал для меня указателем на пути, ведущему к осмысленному воспитанию детей. Именно она взрастила те семена, которые покоились во мне, ожидая своего часа. И, несмотря на то, что мы познакомились с ней тогда, когда мой срок уже подходил к концу, она успела сделать для меня столько, сколько ни сделал до неё никто.
По её же совету я почти сразу после родов написала сочинение, отрывки из которого и хочу сейчас привести.
«4-ое февраля 2004 года, 3 часа. Я проснулась, такое и раньше бывало, ничего необычного, пошла в туалет, вернулась, легла, но спать, однако, не могу. И вдруг я поняла что меня беспокоит – матка сокращается, я это чувствую, и появилось какое-то дополнительное ощущение, которое, однако, не даёт заснуть. И тут я подумала, что может быть началось?! Испуга нет, бурной радости тоже, лежу, жду следующую схватку.
4-ое февраля 2004 года, 4 часа. Схватки не прекращаются и не усиливаются, просто идут одна за другой минут через десять. Моё дополнительное ощущение стало ощутимее, но всё равно пока болью это не назовёшь.
4-ое февраля 2004 года, 4 часа 30 минут. Надо будить Колю. Просыпается быстро, говорит, что ещё ведь рано, чтобы я подождала хотя бы до утра, а то ведь спать хочется и пробует заснуть. Но нет, надо собираться, у нас определённо скоро родится ребёнок. Проснулась мама, как всегда заполошная и испуганная, бегает, расспрашивает меня как да что и что уже?! Вставал папа, мать его шуганула и он, так наверно ничего и не поняв, ушёл снова спать. Одеваемся и выходим из дома. На маму лучше не смотреть, непонятно какие чувства у неё на лице, но выглядит она не очень. Прощаясь, она с такой жалостью и страхом смотрела на меня, что пришлось, как обычно, не обращать
