– Что? – В следующую секунду Симон уже схватил грубияна за грудки; шаткий столик упал, сложив ножки. – Что ты сказал?
– Да пошел ты, подкидыш!
Клоун предпринял попытку врезать Симону локтем, но неудобный наряд мешал и удар не получился нужной силы. Зато Симон не был стеснен в движениях и вмазал обидчику Марьет так, что тот, описав в воздухе дугу, приземлился в метрах трех на спину. Однако тут же поднялся, потряс головой и двинулся на Симона. Симон принял боксерскую стойку.
– Врежь ему, врежь, дядя Бобо! – раздалось со всех сторон.
Другие подбадривали Симона:
– Не сдавайся, парень! Уложи толстяка! Бей его! Бей!
Удивительно! Вокруг нас оказалась целая толпа: циркачи, которых было нетрудно узнать по специфическим костюмам, подбадривали своего коллегу, а пришедшая на представление публика болела за Симона! Противники еще не схлестнулись, а лишь, тяжело дыша, перетаптывались друг перед другом на грязном песке, как заправские боксеры на ринге перед боем.
– Не делай этого, Симон! – Марьет пришла в себя первой и рванулась к мужу.
Но толпа мгновенно оттеснила ее и всех нас, потому что Симон и клоун начали одаривать друг друга нешуточными ударами и вот уже покатились по песку!
– Давай, давай, дядя Бобо!
– Не сдавайся, Симон! Так его! Так!
– О Господи! Господи! – повторяла трясущаяся Марьет; Катрин держала ее за плечи и тряслась тоже. – Боже мой, Боже!
– Это безумие! – сказала я. – Шарль, хоть ты останови его!
– Пустяки, – вне всякой логики сказал Поль. – Мари, я горжусь твоим мужем! Давай, давай, Симон! Врежь козлу, чтоб не поднялся!
– Папа... – изумленно прошептал Шарль. – Папа...
– Бей, бей, Симон! – возбужденно орал Поль. – Не сдавайся, мой мальчик!
– Вперед, вперед, дядя Бобо! Покажи ему, кто тут хозяин! – горланили циркачи.
– Симон! Симон! Давай, давай! Так ему, так! – вопили приверженцы Симона, причем и те, и другие делали ставки!
И бой все продолжался! На лицах и кулаках противников уже была видна кровь! Одежда болталась клочьями! Они падали, катались по земле, покачиваясь вставали с грязного песка и вновь молотили друг друга в облаке пыли под ярким солнцем!
– Боже, Боже, – рыдала Мари.
– Я не понимаю тебя, Поль! – Катрин трясла мужа за рукав. – Нужно было давно вызвать полицию! И «скорую»! Где твой мобильный?
– А? Что? Дави его, дави, Симон! Давай, мой мальчик!
– Си-мон! Си-мон! – скандировала толпа, и Шарль, к моему ужасу, – тоже!
– Шарль, Шарль! – Я затеребила его. – Дай мне ключи! Я сбегаю за твоим мобильником в машину! Мой тоже там, в сумочке!
– Сейчас, сейчас, подожди. Си-мон! Си-мон!
– Нечего ждать, Шарль! Нужна «скорая»!
И тут вдруг разгневанный женский голос, усиленный мегафоном, приказал:
– Прекратите! Представление через сорок минут! Прекратите! Иначе я вызываю полицию!
Толпа расступилась, и к окаменевшим от неожиданности борцам направилась высокая женщина с мегафоном.
– Боже мой... – прошептал Шарль.
На женщине была очень короткая туника, длинные крепкие ноги украшали сандалии с золотыми ремешками до самых колен, на голове сиял античный шлем, с которого струился целый поток из крашеных страусиных перьев. Щедро, по-театральному загримированное лицо, поэтому возраст женщины не поддавался определению. Двигалась она уверенно, как модель на подиуме, и ей с одинаковым успехом можно было дать и двадцать лет, и сорок. Скорее сорок, подумала я, у двадцатилетней не может быть такого безапелляционного тона.
– В чем дело, Бобо? Ты во что превратил свой костюм? Ты хоть помнишь, сколько он мне стоил?
– Ну я... он... Тут вот... Это... – тяжело дыша забубнил клоун, одной рукой размазывая грязь и кровь по лицу, а другой – стараясь прикрыть загубленный комбинезон. – Это он! Мадам патронесса...
– Кто? Этот? – Изящной ручкой она брезгливо показала на Симона, как если бы заметила его только сейчас и он был не более чем дохлой крысой. – Что ему нужно? Касса?
– Да, да! – обрадовался клоун. – Именно, мадам патро...
– Так, грабитель, – не глядя на Симона, констатировала она. – Держите его покрепче, Лулу, Жак, Анри, Себастьен! Я вызываю полицию!
В ее руках возник крошечный мобильник, а названные персонажи, явно заправские силачи, судя по голым громадным торсам и крошечным трико, кинулись к Симону.
– Послушайте, мадам! – заговорил Симон, отпихиваясь от циркачей. – Я вовсе не грабитель! Ваш клоун оскорбил мою жену! Это он спровоцировал драку!
– Заткнись! – истерично взвизгнула патронесса. – Из-за тебя я нажала не туда! – И предприняла новую попытку соединиться с полицией. – Комиссар разберется!
– Что за бред! – воскликнул Поль, и наша с опозданием опомнившаяся компания начала продираться через толпу. – Послушайте, мадам! Это не грабитель! Это мой зять! Он говорит правду!
– Не слушайте его, мадам патронесса! Это его сообщники! – отчаянно врал клоун. – Они пытались отвлечь мое внимание! Они сунули мне фальшивую купюру!
– Симон! – Марьет первой выбралась из толпы и повисла у мужа на шее; от ее порыва полуголые стражи отпрянули в стороны. – Ты мой герой, Симон! Герой, герой!
И целовала его в грязные окровавленные щеки. Левый глаз героя стремительно заплывал.
– Да послушайте же вы, мадам! – отчаянно выкрикнул герой. – Это недоразумение! Во всем виноват ваш клоун!
– Мой зять говорит правду! Ваш сотрудник с самого начала вел себя безобразно, а затем оскорбил мою дочь!
– Тихо все! – взвизгнула мадам патронесса и, сняв для удобства шлем, приблизила мобильник к уху. По плечам рассыпались освобожденные темно-рыжие волосы, мытые явно с неделю назад и слежавшиеся под шлемом, тем не менее шевелюра выглядела весьма внушительно. – Комиссара Лавуайера! Как это кто? Это я, Аманда Брандон!
Аманда, Аманда, Пьер Брандон, Брандон! – застучало в моих висках. Нет, это совпадение! Этого быть не может!
– Вы должны меня знать! – настаивала Аманда Брандон. – Я близкая знакомая вашего комиссара! Это магазин запчастей?.. Простите, что же вы сразу не сказали... Проклятье! Орете тут, я не туда попала! – Шлем вернулся на голову, и острые длинные ногти вновь затыкали в аппаратик, грозя пронзить малютку насквозь.
– Здесь нужна не полиция, а «скорая»! – воскликнула мать Шарля. – Дайте телефон! Я позвоню сама! – И потянулась к мобильному. – Бессердечное вы существо!
– Что? А ты кто такая, бабуля?
– Это все одна компания, мадам патронесса! Я же вам говорил, их целая банда грабителей!
– Не смейте оскорблять мою жену! Никакой Лавуайер вам не поможет! Вы все перед судом мне ответите! А вашего фигляра я упеку за решетку за нанесение побоев!
