И я пожалел, что я не художник, не живописец. Я с усилием отряхнул с себя оцепенение, подошел к ней и, слегка волнуясь, спросил:
— Девочка, почем персики?
— Четыре рубля кило, — ответила она.
— Ай-яй-яй, девочка. — сказал я. — Дешевле не отдашь?
— Нет, дяденька, — цена твердая.
— Ты славная, хорошая девочка, — а где твой папа?
— Папа в магазин ушел за ковром стоять.
— Ну свешай мне тогда килограмм, девочка, — сказал я.
Она взяла своей маленькой тонкой рукой гирьку и поставила ее на одну чашку весов, а на другую положила несколько персиков. Вокруг шумел и толкался рынок. Я ссыпал персики в сетку и направился к мальчику, не к тому, знаменитому, с флейтой, а к мальчику с отборным, крупным виноградом по три рубля килограмм.
Мир тесен
Мы с ним познакомились на стадионе, во время футбольного матча. Он мне сразу чем-то понравился.
— Спорим, что тебя зовут Саша, — были первые его слова.
— Спорим! — охотно согласился я. — Только меня Юрой зовут.
— Не угадал, значит — сказал он. — А меня — Анатолий, Толик… Я обычно на стадион с друзьями хожу. С друзьями веселей. А сегодня так получилось… Спорим, что «Спартак» выиграет…
— Я вообще-то тоже за «Спартак» болею.
— Тогда спорим, что проиграет. Со счетом 2:0.
— Давай!
Мы ударили по рукам и попросили соседа разнять.
Матч закончился вничью. Выходя со стадиона, мы купили по стаканчику мороженого. Расставаться не хотелось.
— Я один раз девятнадцать порций эскимо съел, — признался Толик. — Давно. Еще когда в школе учился.
— Зачем? — спросил я.
— На спор.
— Выиграл?
— Нет, проиграл. До двадцати всего одной порции не хватило.
— Жалко, — сказал я. — А на что спорили?
— На сушеного жука и перочинный ножик.
— Жалко, — сказал я. — Вон, видишь лужу.
— Ну, вижу, — сказал Толик.
— Хочешь перепрыгну?
— Не перепрыгнешь!
Я взял и перепрыгнул. Чуть-чуть не достал.
— А теперь смотри, я…
И он тоже не перепрыгнул.
— А я на голове умею стоять, — сказал я и встал пи голову.
— А я все слова умею читать наоборот, — и он быстро-быстро начал читать вывески задом наперед.
— А я на спор три института кончил.
— А я на спор женился.
Мы немного притомились и некоторое время шли молча.
— А я однажды поспорил, что так спрячусь, что меня в жизни никто не найдет.
— А где дело было?
— В лесу.
— Нашли?
— Не-а, — он помотал головой.
— Как же тебе удалось?
— А я лесом добрался до станции, сел на поезд, приехал в столицу. Женился. Взял фамилию жены.
— Здорово! — сказал я. — А я на спор на Землю прилетел.
— Как это на Землю?!
— А я же из другой галактики. Поспорил там со своими, что построю космический корабль и до вас долечу. Они говорят: не построишь! А я говорю: построю! Они — не построишь! А я — построю.
— Построил? — спросил Толик.
— А как бы я еще с тобой мог встретиться.
— Выходит, там тоже любят спорить.
— Еще как!
— Нравится тебе у нас? — спросил он.
— Нравится, — ответил я.
— У нас тут на Земле хорошо… Ну, мне сюда, — и он показал на противоположную сторону улицы. Бывай!
— Счастливо!
— Как-нибудь встретимся, — сказал он.
— Мир тесен, — сказал я.
Хорошая вещь — часы
Одному мальчику — звали его Федя — подарили часы. Настоящие, ручные. Федя надел их на руку и вышел во двор. Было 9 часов 35 минут Во дворе ребята играли в футбол, и никто не обратил на Федю никакого внимания. Феде;»то стало очень обидно. Он посмотрел на часы и сказал:
— А сейчас 9 часов 55 минут!
Никакого эффекта.
Тогда Федя посмотрел на часы и сказал:
— А сейчас ровно 9 часов 56 минут
Тут ребята заметили Федю.
— Что, что ты сказал? — спросил один из них.
— Я сказал, что сейчас 9 часов 56 минут. Только;»то было минуту назад. Поэтому сейчас не 9 часов 56 минут, а 9 часов 57 минут.
— А ты откуда знаешь? — спросили ребята.
— А мне часы подарили, — сказал Федя. — Нот, — и он вытянул руку, на которой красовались часы.
— Ух ты! — раздался общий возглас, и все принялись рассматривать часы. У них, кроме минутной и часовой стрелки, была еще секундная, когда смотришь на минутную и часовую стрелки, то кажется, что время тянется медленно-медленно, а когда смотришь на секундную, то наоборот — быстро-быстро.
— Хорошая вещь — часы! — вздохнул кто-то.
— Еще бы! — сказал Федя. — Всегда можно посмотреть на них и сразу узнать, который час. А еще можно время засечь!
— За что же его засекать? — спросил мальчик Гоша, который был самым маленьким мальчиком в компании. — Они разве в чем-нибудь виноваты?
Все засмеялись, а Федя сказал:
— Время засекают за тем, чтобы узнать, сколько его прошло от какого-нибудь момента. Вот хотите, мы узнаем, за сколько времени кошка Марфа пройдет от одного угла дома до другого. Внимание! Засекаем!
Федя посмотрел на часы, а потом впился глазами в кошку, которая как раз шествовала вдоль стены дома. И все впились глазами в кошку Марфу. Федя сделал отмашку рукой и торжественно провозгласил:
— За двенадцать секунд!!
— Хорошая вещь — часы, — опять вздохнул кто-то.
— А давайте еще раз время засечем. Например, за сколько можно съесть порцию сливочного мороженого, — предложил другой мальчик.
— Какого сливочного? — поинтересовался Федя. — В вафельном стаканчике или в брикете? Также бывает и в бумажном стаканчике. Тогда его ложечкой есть надо.
— Я имел в виду в вафельном, — испуганно проговорил мальчик.
— Мне что, мне все равно, — пожал плечами Федя. — Можно и в вафельном. Пошли, что ли.
И компания двинулась по направлению к киоску с мороженым. Здесь возник небольшой спор, кто будет есть мороженое, потому что на всех денег не хватало. В конце концов решили, что мороженое будет есть Витя Кукушкин, он, по общему мнению, отличался самой большой скоростью съедания мороженого. Вите вручили стаканчик: мороженым, и он замер в ожидании сигнала.
— Внимание! — Федя поднял руку. — Старт! — Федя опустил руку, а Витя Кукушкин, как тигр, впился в мороженое. Один миг — его не стало.
— Вот это — да! — восхищенно произнес Федя. — Две с половиной секунды. Отличное время!
Витя Кукушкин стоял в позе чемпиона. Оспорить его результат никто не мог, денег больше не было.
И все вдруг вспомнили, что у них есть какие-то дела, и Федя тоже вспомнил, что его выпусти-»и всего лишь на час, и стрелка уже приближались к неприятной отметке.
«Хоть бы они испортились, — подумал Федя про часы. — Тогда можно было бы сказать, что часы встали и я не знал, что пора уже возвращаться».
