в теории могут штрафануть меня. Если догонят. А вот сошёл я рано, надо было на следующей остановке, ладно, прогуляюсь мимо цирка. В Красноярске есть своё здание цирка, а вот постоянной цирковой труппы нет. Но сейчас летом тут самый сенокос для циркачей. Сегодня медведи на велосипедах выступают, судя по афише. Для отцов детишек на афише своя завлекаловка — жопастая воздушная гимнастка. Ну и клоуны! Впрочем, я в армии служил, в цирке мне делать нечего.
Несмотря на то, что прием начинается с полчетвертого, а я пришёл в три, судя по моим швейцарским, народу в приёмной битком! Даже стоять негде! В коридоре народ стоит. Хотя, меня это не касается, я же ещё во вторник записался.
Протискиваюсь в приёмную, отпихнув солидного дядю, ни разу не тракториста, костюмчик модный, сумка под мышкой, не иначе кожаная.
— Парень тут очередь, — пытается не пустить меня внутрь приемной этот модный дядя.
— Я только спросить же, у секретаря, — честно вру я и захожу в приёмную. Там народу значительно меньше, чем снаружи, сидит не старый ещё ветеран в орденах, беременная деваха, какая-то мамаша — уверенная в себе тётка с запуганной девочкой Олей лет восьми, и ещё человек пять. Почему запуганной? Её толкает машинкой ещё один ребенок, паренёк младше её и явно наглее. Девочка лишь вздыхает. Прикидываю сколько ещё людей в коридоре и понимаю — за два часа нас всех не примут.
— Я во вторник записывался на приём, — подходя к секретарше, негромко говорю, чтобы не навлекать гнев тех, кто уже давно сидит.
— Фамилия? — брюзгливым голосом спрашивает женщина лет сорока со следами былой красоты на лице.
— Штыба.
— Не пройдёшь сегодня, — неожиданно отвечает мадама.
— Я записывался? — удивленно повышаю голос я.
— Поори тут мне! — неожиданно хамит тетка. — Свои не успеют, а ещё чужие лезут! В следующий раз приходи. Сегодня только своих работников примут, и то не всех.
Принимает по личным делам директор два раза в месяц, и это мне совершенно не походит.
— Я из горкома ВЛКСМ, с поручением, мне некогда ждать! — пытаюсь объяснить я.
— Милицию вызывайте, совсем молодежь обнаглела, — советует беременная, не сильно отличающаяся от меня по возрасту.
— Ждать не буду, — набычился я, и внаглую вошёл в кабинет начальника.
— У Василия Петровича совещание! — уже в полный голос заорала секретарь и попыталась перегородить мне дорогу.
Отъетая задница помешала ей схватить меня, она застряла между стулом и столом, затем чуть не снесла кадушку с растением, но в кабинет зашла после меня.
Охватываю взором обстановку. Директор в кабинете действительно был не один, а в компании двух представительных мужчин. Стопочки, колбаска, огурчики соленые, и полбутылки водки на столе. Зашибись, как совещается!
— Василий Петрович, он сам ворвался! Вызвать милицию? — заполошно кричит мне в спину проворонившая меня тетка.
— Я Штыба, вас должны были известить из горкома, — торопливо говорю я, пока меня не выставили за дверь.
— Так, это что за хулиганство? — возмутился уже седоватый важный дядя во главе стола.
— Я приходил во вторник, не пустили, записали на сегодня, сегодня тоже сказали, что не пустят. Василий Петрович — вы коммунист?
— Ты кто? — туповато переспросил начальник.
— Товарищи, помогите наглеца выкинуть из кабинета! — секретарша уже в коридоре собирает добровольцев, а я видел там парочку громил.
— Я с поручением к вам из горкома! Звонили насчёт меня? — торопливо повторяю я.
— Какого горкома? — опять тупит босс.
— Красноярского!
— Это понятно, ты сказал из горкома ВЛКСМ, оттуда звонков не было. Но вчера позвонил наш первый, из горкома КПСС, он что-то говорил про молодого парня, — припомнил начальник.
— Вот он! Тащите его отсюда, — злорадно командует секретарша кому-то за своей спиной, заходя опять в кабинет.
— Лида, оставь нас с молодым человеком!
Упомянутая Лида вид стала иметь охреневший. Потоптавшись на месте пару секунд, она без звука вышла из кабинета.
— Что-то про новый проспект говорил Капелько, — сказал Василий Петрович, убирая бутылку «Столичной» со стола, и пояснил мне: — Помянули тут одного хорошего человека.
— Вы извините, но ваш секретарь предложила мне прийти через две недели, а дело не может ждать, — постепенно успокоился я.
— А что же вы не сказали, что вы из горкома? — спросил начальник, указывая мне жестом на стул.
Вот за это спасибо, настоялся в автобусах.
— Сразу сказал, я думал, она вам передаст, — сдаю тетку из приёмной.
— Лида, зайди, — нажал на кнопку её начальник.
— Откуда мне знать, что он правду говорит, наглый такой, молодой, все ему должны, — стала отпираться женщина.
«А их, ведь, вполне могут и личные отношения связывать, вон какая наглая», — подумал я, а вслух сказал:
— Чаем угостите, Василий Петрович? А я пока могу в приёмной подождать, когда «совещание» закончится, — откинулся на спинку мягкого стула я.
Лида охренела во второй раз.
«Эдак её удар хватит, и она навсегда останется с перекошенным лицом», — посмеялся про себя я.
— Нет, товарищи уже уходят. Лида, чай сделай товарищу из горкома, — моментально среагировал начальник.
Парочка товарищей вышла, а Лида принесла мне чай.
— У вас сейчас приём по личным делам, — напомнила она. — Может, мальчик позже придёт?
— Через двадцать пять минут приём только начнется, мы, думаю, успеем. Спасибо за чай, бабушка, — как ни в чем не бывало ответил я.
Яростный взор я почувствовал даже спиной.
— Итак, Анатолий, что у вас там за проблема? — сказал Василий Петрович и с головой выдал себя!
Имя своё я никому тут не говорил, а он знает! А то что-то начал лепетать про молодого парня … Знает кошка чьё мясо съела. Знает и всё равно наглеет. У «нас» видите ли, проблема! А у него нет?
— Скажите, а вы коммунист? — для начала спросил я.
— Уже больше двадцати пяти лет стажа!— с гордостью сказал дядя.
— А почему вы отделяете свои проблемы от проблем коммунистов и комсомольцев города? Что значит «у вас»? У кого «у вас»? У нас нет проблем, партия ставит перед нами задачи, а мы решаем их,
