class="p1">— Чтооо? Стесняешься назвать все своими именами, Свободина? Ты же врач!
— Я не врач… я психолог. Я Свободина… а ты… Боже, я даже не знаю твою фамилию.
— Смирнов…
— Тоже на С…, - шепчет и отпивает еще шампанского, а я придерживаю бутылку, чтоб она сделала несколько глотков. — И имена на одну букву.
— Видишь…это говорит о том, что ты для меня.
— Для тебя. А ты для меня.
Осмелела. Алкоголь уже хорошо ударил в голову. Вторая бутылка шампанского. Девочек всегда от него ведет. Я чувствую, как ее тело начинает трепетать в моих руках, как она кладет руки мне на шею, как обхватывает ее ладонями. И меня трясет в ответ. Прижимаю к себе, перехватываю и сажаю на колени лицом к себе. Так, что ее ножки обхватывают мои бедра, а платье ползет вверх, обнажая их до самых трусиков. Мой член упирается ей в промежность, и я жажду, чтоб она знала, как сильно я ее хочу.
Пару толчков вверх, и она буквально падает на меня, волосы накрывают мне лицо, и меня просто срывает от ее запаха.
— Я хочу любить тебя…доктор.
Шепчу ей то, что она хочет услышать, и вижу, как томно закатываются ее глаза. Целую шею, сосу мочку уха, пальцы расстёгивают платье на груди. Она вздрагивает от того, как мой язык ныряет в дырочку в ее ухе.
Раскрываю ворот платья и, б*яяядь, теперь стону я, потому что вижу ее грудь. Потому что вижу ее голые соски, которые сжались в очень маленькие зернышки и так и манят жадно засосать их в рот. Наклоняюсь и не отказываю себе. Простреливает так, что закатываются глаза, и от одного ощущения ее соска во рту, от его твердости, от того, как он растет и…черт, как я закусываю его зубами, и она сладко всхлипывает, у меня разрывает яйца.
Рука скользит по ее ноге, вверх под подол платья, к трусикам. Под них. Едва касаюсь, как она дергается всем телом.
— Мне страшно…если они узнают, что я… узнают. Меня накажут.
— В смысле, накажут? Не понимаю.
— У нас семья такая…я каждый месяц хожу к врачу, и он смотрит, что я…Что я ни с кем, и говорит папе.
Пиздец! Что за херня!
— Я не могу так. Нет. Не могу. С тобой не могу…нельзя с тобой.
— Почему со мной нет? Почему?
— Потому что…нет!
Вдруг начала вырываться, отталкивая меня. Это было неожиданно. Настолько неожиданно, что я теряюсь. Я, мать вашу, вообще не понимаю, что происходит. Она издевается надо мной? Реально?
— Отпусти меня. Я хочу домой.
Как холодной водой окатила. Все еще адски возбужден, целую ее шею, плечи. Меня не просто трясет, меня подкидывает от возбуждения. Сама завела. Сама целовала, сама о любви говорила и теперь…НЕТ. Это самое горькое, самое болючее «нет» в моей жизни. И заказ здесь ни при чем. Это какое-то личное оскорбление.
Глаза огромные еще шире распахнулись, тяжело дышит, губы приоткрыты, и жилка на нежной шее пульсирует, а мне взвыть хочется от ее красоты. Губами в жилку эту впиться, сдавить ее талию и шумно втянуть сумасводящий запах молочной кожи и воздушных, как золотистое облако, волос. Вырвалась из рук и назад отходит, платье лихорадочно на груди застегивает.
— Мне в туалет надо.
— Там!
Киваю на коридор, и хочется рукой стояк зажать и заорать, б*ядь. Это реально больно, когда тебя вот так опрокидывают. Диана прочь бросилась, а я заколку ее с пола поднял и с такой силой пальцами сдавил, что проколол их на хрен. И боли не чувствую, только кровь на ковер капнула. А меня все еще потряхивает от возбуждения дикого.
Слишком простой, значит, для дочки мэра, чтоб дать себя взять. Такси ей вызвал. Больше ни слова мне сказала, как стена между нами выросла, как какая-то бездна. Не попрощалась, убежала вниз по лестнице. Я к окну подошел и взглядом провел. Запомнил номер таксиста на автомате.
Потом ей пишу.
«Доехала?»
Не отвечает. Сука…Как же хреново. Я впервые настолько сильно, взаправду кого-то хотел. По-настоящему. Так чтоб скулы сводило, так чтоб трясло всего.
«Не ответишь, приеду и буду под окнами сигналить! Отвечай! Доехала? Да или нет?»
«ДА»
На диван упал с бутылкой виски в руках злой, как псина голодная.
Позвал одну б*ядь. Так, иногда потрахивал, когда между клиентками хотелось самому выбирать, куда засовывать и как глубоко. Ее звали Аня. Анетта. Так она называла себя для клиентов. Со мной бесплатно. Как и я с ней. Раз в месяц пое*емся и разбегаемся. В этот раз к себе позвал. Она удивилась, но приехала. Всю ночь ее трахал, как заведенный, а сам на заколку, лежащую на комоде, смотрел и представлял, как эта неприступная ведьма подо мной лежит, распахнув стройные ноги и запрокинув ослепительно красивое лицо, стонет мое имя. Наваждение какое-то. Все это становится слишком личным. Переходит границы работы. Это непрофессионально, и раньше такого никогда не случалось. Я умел психологически отстраниться от объекта от клиентки. Я воспринимал их только как кошелек, только как способ срубить побольше бабла.
Надо паузу выдержать. Наверное, сильно надавил. Черт. Да что со мной! Не так, б*ядь! Все я делаю не так!
«Как дела?» смска от маман, и я от злости сжимаю кулаки. Х*ево, б*я. Так х*ево, что я, пожалуй, уже сам готов отказаться от заказа.
«Никак»
«Что такое? Давай встретимся. Приезжай в клуб»
«Я передумал»
«Что значит, ты передумал?»
«Я верну аванс»
«Ты ох*ел, мальчик, у нас нет передумал. Тебя купили. Выполняй заказ»
«Я не хочу. Это не мой стиль. Как ты там сказала — отправишь трахать пенсионерок. Отправляй. Посрать».
«Завтра вечером в клубе. В восемь. Все. Разговор окончен».
И тут же пропала из сети. Черт бы ее подрал.
* * *
А на следующий день Свободину в универе увидел. То искал и найти не мог, а то наткнулся прямо в коридоре. Она с каким-то ботаном идет, книги тащит. Вся из себя примерная. Целка-патриотка. И я — монстр, пожирающий невинных овечек. Прям маньяком себя чувствую. Напоил, в дом затащил. Посмотрела, глаза опустила и мимо прошла. Детский сад какой-то. Пятнадцатый век, мать вашу. Гляделки. И ни хрена я не выдерживал. От невыносимого желания ее увидеть руки дрожали и все тело ломало. Откажусь от заказа и возьму отпуск. На хер уеду куда-то и проветрюсь.
— Свободина на тебя из окошка пялится. Ты ее трахаешь?
Дэнчик, мой одногруппник и редкостный мудила, трахающий все живое. Ткнул меня локтем в бок,
