Шейн озадачила, поставила его в тупик, и поэтому он опять сказал не то, что следовало бы:
— Я не могу ответить на этот вопрос… Но если ты беременна, то, конечно, сможешь остаться.
— Значит, только при таком условии… В противном случае нашему браку конец.
— Я не говорил этого! — воскликнул Чэз, всей душой желая уподобиться медоточивому Дон Жуану, который не задумываясь сыпал обещаниями как из рога изобилия. — Дорогая, я так устал, что сам не знаю, что говорю. Я уже два дня не смыкал глаз. А сегодняшний день, согласись, был полон стрессов.
Очевидно, его старания не пропали даром, потому что Шейн повернулась к нему спиной и спокойно сказала:
— Я собираюсь спать. Присоединяйся.
— Отличная идея.
Чэз торопливо разделся и лег рядом с ней. Не удержавшись, он нежно погладил ее по спине. Но Шейн отвергла его ласку:
— Давай не будем… Иначе я не смогу… Думаю, нам лучше спать, не прикасаясь друг к другу.
«Действительно, — упрекнул себя Чэз. — Она очень устала и страдает: последние два дня были очень непростыми как для меня, так и для нее».
— Хорошо. Мы не будем прикасаться друг к другу, — согласился он.
— Замечательно. Спасибо.
«Это вовсе не так замечательно», — думал Чэз, терпеливо ожидая, когда она заснет. Потом он осторожно развернул ее к себе лицом. И Шейн доверчиво прижалась к нему. Он чувствовал волнующую округлость ее груди, а стройная ножка, дразня, прижалась к его бедру. Чэзу пришлось (уже в который раз!) сдерживать себя. Шейн заворочалась и, совершенно неожиданно для Чэза, чмокнула его в щеку, пробормотав что-то неразборчивое. Он почувствовал удивительное спокойствие и очень скоро заснул.
Шейн просыпалась постепенно: ей было тепло и уютно, да и сладкий сон еще не совсем покинул ее. Неожиданно послышался громкий дребезжащий звон колокольчика, и она открыла глаза. Чэз стоял у кровати, не сводя с нее пристального взгляда.
— Доброе утро! — весело поздоровался он, все так же испытующе глядя на нее.
Очевидно, он ждал ответа. Но Шейн помнила вчерашний разговор и не спешила начинать новый.
— Я слышала звон колокольчика, — сказала она наконец.
— Это Моджо сообщает, что завтрак готов, объяснил Чэз и замолчал, как будто хотел сказать что-то еще, но не знал как. — Прости меня, — извинился он, — вчерашняя ночь не была такой романтичной, какой она должна быть после свадьбы. Я постараюсь, чтобы впредь все было по-другому — намного лучше.
— Лучше?
— Да, лучше, — напрягся Чэз. — Я имею в виду, менее… болезненно.
Шейн недоверчиво оглядела себя: волосы растрепаны, ночная рубашка расстегнута на две пуговицы, плечо оголено… От удивления она расширила глаза, рот открылся сам собою. Чэз, очевидно, понял все несколько иначе, потому что кивнул и вышел из комнаты. «Менее болезненно? Что это значит?» — растерянно думала Шейн. Несколько минут она лежала в кровати и размышляла. Неожиданно Шейн обратила внимание, что сладко спала в центре кровати, а рядом, видимо, спал Чэз, потому что простыни были смяты. «Значит, ночью мы с Чэзом спали обнявшись, неужели мы…» — мелькнула мысль. «Менее болезненно» — эти слова преследовали ее и в душе, и тогда, когда она разбирала чемодан. «Нет, вряд ли, — решила она наконец. — Но что бы там ни было, это хорошее начало. Чэз старался сблизиться со мной, а значит, у нашего брака еще есть надежда». Теперь Шейн видела свет в конце туннеля и верила в счастливое будущее.
Она нашла Чэза в столовой, он налил им обоим кофе. Шейн села напротив него и сделала несколько глотков ароматного напитка.
— Каковы твои планы на сегодня? — поинтересовался он.
— Буду думать над тем, как превратить это жилище в уютный дом.
— Уже есть какие-нибудь идеи? Шейн отпила еще немного.
— Никаких.
— Не паникуй. Уверен: ты что-нибудь придумаешь. — Чэз подождал, пока она допьет кофе, и предложил:
— Почему бы тебе не начать день с более близкого знакомства с этим местом? Может, так у тебя появятся идеи. Например, ты можешь осмотреть все спальни и выбрать одну для Сариты.
«Прекрасно!» — подумала Шейн, а вслух спросила:
— Сколько помощников ты мне можешь выделить?
— В твоем распоряжении Джимбо. Он заведует практически всем на ранчо, и до сегодняшнего дня мне вполне хватало его помощи, чтобы контролировать всех работников. Если понадобится, мы можем нанять еще нескольких в ближайшем городке. Там всегда найдутся люди, которым нужна временная работа. Скажи Джимбо, что тебе нужно, и он обо всем позаботится.
Словно подтверждая слова Чэза, в дверях появился Джимбо, неся в руках дымящиеся тарелки.
— Доброе утро, — боязливо поздоровался он. «Он наверняка считает, что мы с Чэзом еще сердимся на него за вчерашнее», — улыбаясь, подумала Шейн и решила, что сделает все возможное, чтобы сегодняшний день был тихим и спокойным.
— Я голодна, — сообщила она Джимбо.
— Отлично, леди. Хороший день начинается с хорошего завтрака, — просиял тот, ставя перед ней большое блюдо со всякой всячиной. — Если захочется добавки, на кухне еще есть еда.
Чэз усмехнулся, а Шейн вежливо отклонила предложение:
— Спасибо, этого вполне достаточно.
— Не смешите меня: такой порции едва хватит комару.
— Этого достаточно, спасибо, Джимбо.
— Моджо обязательно придет сюда, чтобы выяснить, в чем дело, — скорбно предупредил он. — Надеюсь, вы не слишком привязались к своей супруге, босс.
— Шейн — моя жена. Я обязан защищать ее. А если Моджо так хочет высказаться, я охотно предоставлю ему такую возможность.
Шейн положила на колени салфетку, отрезала кусочек яичницы и быстро положила его в рот, чем заслужила довольную улыбку Джимбо.
— Рада сообщить тебе мое первое условие, подмигнула Шейн мужу.
— Да? И что же это?
— Мне нужна собака. Большая, голодная и свирепая, как волк.
— И где ты будешь держать этого волка, жена? улыбнулся Чэз.
— Около себя, конечно.
— Я посмотрю, что можно сделать, дорогая. Двадцать минут спустя Шейн отодвинула тарелку в сторону и простонала:
— Все. Не съем больше ни кусочка!
— Но ты съела только половину! Моджо…
— Моджо! Снова этот Моджо. Это уже не смешно! — воскликнула Шейн.
Положив салфетку на стол, она встала и решительным шагом направилась в сторону кухни. Чэз поспешил за ней:
— Дорогая, это не очень хорошая идея…
— Напротив, это замечательная идея, — ответила Шейн, открывая дверь на кухню.
Джимбо сидел у стола, а возле кухонной раковины, спиной к ней, стоял гигант — очевидно, пресловутый Моджо.
