находилось в исправности.
Возле гостевой комнаты, в которой остановилась Энн, Гарольд постоял, раздумывая, стоит ли пригласить гостью на поздний ужин, и уже было протянул руку к двери, но в последний момент одернул и зашагал прочь, решив, что сейдкона, судя по фигуре, после шести не ест. Да и не хотел показаться навязчивым. Рабочие вопросы они все решили, а общих тем для беседы у них не имелось.
Тем не менее, мысли лэрда вновь возвращались к Энн.
— Почему ты назвал чистильщицу подменышем? — спросил он у грогана, когда тот сервировал стол.
Дух вопросу не удивился. Закончил работу, уселся на бархатную подушечку, достал трубку и поинтересовался:
— Вы знаете, сэр, кто такие подменыши?
— Конечно, знаю. — Гарольд недовольно дернул плечом. — Это дети, которых собственные родители оставили у сидов получив золото, редкие артефакты, магическую помощь. Или дети, которых сиды похитили и воспитали, оставив вместо них сухие листья, деревянные палки или низших духов. Эти подменыши живут потом в Холмах и со временем становятся туатами. Поговаривали, мой отец подобным образом расплатился с Холмами за помощь в междоусобице.
Гроган отрицательно покачал головой.
— Все эти человеческие представления ничего не имеют общего с правдой. Ваш отец, сир, расплатился правом первой ночи. Ребенок был лишь неизбежным следствием. Но сейчас не об этом. Нельзя стать туатом, человеком или драконом. Только низшие духи могут за свою бесконечно долгую жизнь развиться, например, от оформившегося страха до настоящей призрачной гончии. Мы эластичны и легко меняемся, подстраиваясь под среду и обстоятельства. Когда вы нашли меня, я был обычным мельничным ботуканом, но вы привели меня в дом, а после в замок и мне пришлось измениться. Высшие духи и существа из плоти и крови так не умеют. Наверное, потому что достигли пика своей «эволюции» и могут продолжить свой род самостоятельно. Человек же не станет туатом, а шелки не превратится в человека, даже если сжечь его шкурку. Однако люди, наделенные магией, могут поселиться в холмах и получить бессмертие, а души туатов, порой перерождаются в людях. Чаще всего так Дану-мать наказывает своих детей за проступки. Человеческое тело не в силах удержать стихию, если та не покориться, не перестанет разрушать себя и мир. Если урок усвоен, туат обретает прежнее имя, полную память. Окрепшее тело постепенно меняется под свойства души и со временем обретает бессмертие и способность продолжить дивный род. Так было с воинственной Бадб Морриган и ее дочерью Кам Льюгой. Они смогли принять человеческое перерождение и найти путь к бессмертию.
— Выходит Энн сида? – голос Гарольда был глух.
— Мисс Энн подменыш. Изредка туаты сберегают души убитых сородичей, чтобы потом их возродить в достойном. Еще реже достойными признаются люди. Но нет никаких сомнений — душа в человеческом теле Энн заменена на сидскую, но не в наказание, а в качестве платы и в знак наивысшей благодарности. Как так вышло не знаю, можете спросить у нее. Но это видно. Мисс сияет.
Увлекшись рассказом, гроган не заметил, как побледнел Гарольд. Как непроизвольно напрягся весь, превратился в оголенный нерв.
— Все же сида, хоть и в человеческом теле. Не знал, что такие бывают, – произнес он еле слышно. — Это многое объясняет… жаль, что договор уже подписан... Хайд Брох, я не намерен общаться с мисс Энн больше необходимого. Озаботься, чтобы мы с ней как можно меньше пересекались. И пусть после выполнения работы она спит, а не рыщет в моей библиотеке.
Гроган изумленно застыл, но Гарольд, не сказав больше ни слова, скомкал салфетку и ушел к себе.
***
Энн по привычке проснулась рано. Часы на телефоне едва показали семь утра, а она уже спустилась в гостиную. Работы предстояло много, но перед тем как начать, следовало выяснить у хозяина этой берлоги, какую комнату приводить в порядок первой.
В гостиной оказалось пусто, а вот в столовой стоял накрытый на одну персону завтрак.
— Прошу к столу, мисс. — Гроган возник из ниоткуда. — Хозяин отбыл на рассвете, так что позвольте мне составить вам компанию.
Энн кивнула и не стала развивать тему. Если лэрд самоустранился, то она будет принимать решения без его согласия. Общество же грогана ее нисколько не смущало.
Хайд Брох тем временем отошел подальше от стола и принялся набивать трубку. Они так и промолчали весь завтрак, размышляя каждый о своем.
Хранитель пытался понять, отчего его хозяина перекосила новость, что их гостья туата, заключенная в человеческом теле. Ведь все ведьмы и колдуны были носителями дивной крови. Больше, меньше, но она всегда есть. Да, прямые потомки богини Дану сильнее. Фактически это живые стихии, им сложно ужиться с людьми, но лэрд Хредель не человек, так отчего отпрянул как от прокаженной?
Сейдкона же прикидывала фронт работ и его движение. Логичней было начать с дальних комнат и двигаться к выходу. Но хозяин замка явно проводит больше времени в гостиной и скорее всего ему понравится, если уже сегодня та будет отчищена от грязи и тьмы.
— Хайд Брох, — Энн пригубила бархатистый кофе и довольно сощурилась: хранитель замка явно успел разузнать ее предпочтения. Мысль об этом грела лучше кофе. — Скажи, гроганы ощущают тьму жилища? Различают ее формы? Как вы понимаете, что замок пора чистить?
— Он сам мне говорит. Я думаю, вы знаете, что любое населенное разумными существами жилище – живое. Оно оживает с появлением первого жильца и постепенно обретает разум. Мы, гроганы – не просто хранители, мы души замков, их воплощения. Я могу не просто понимать его желания, но говорить от его имени. — С этими словами Хайд Брох начертил угольком круг на стене и подал Энн руку. — Разрешите провести вам экскурсию.
Энн приняла приглашение и, затаив дыхание шагнула в образовавшийся провал. Мгновение спустя холодный морской воздух ударил ей в лицо.
— Ох!
— Это смотровая башня, мисс. Здесь редко кто бывает.
— Очень красиво! – Энн сменила зрение, и осмотрела постройку вертикальными зрачками кошки. Кругом было чисто, только на внешних стенах ветер трепал клочки зависти и золотые ленты восхищения. Да башня была видна издалека и волей-неволей притягивала не только взгляды, но и эмоции. На зависть сейдкона лишь слегка подула, и она умчалась в море, гонимая ветром. Там и рассеется. Зависть без подпитки долго не живет.
— Лет десять назад, — продолжил гроган, вновь протягивая руку, — замок напомнил мне о генеральной
