– А как меня можно выставить из меня самой?
– Не из тебя, а из земли. Спокойно! Если я так решу. Ты смотришь на меня, как частица живой сущности, я – как существо на обгоревший хвост. Я вообще мог всю эту ненужную материю отправить в Небытие сразу, но решил использовать по-другому. Кто мне может запретить? Обгоревший хвост? Простите, но это мое дело, как распорядиться собственным хвостом! Я не могу носить вечно на себе ногти, волосы, струпья ороговевшей кожи, даже если они умеют вопить. Человек ежедневно смывает с себя миллионы микробов, которые тоже вопили бы, если бы я дал им голос. Ты смываешь их всех одинаково, и добрых, и злых, и вредных, и полезных, а я выборочно. С чего мне жалеть ваше сознание? Это вам оно кажется важным и необходимым, а тем, кто сжигал вас в газовой печи, вы были не больше комара. Но разве я не стоял над теми, кто вас сжигал? Материя сознаний – ни бе, ни ме, пока ее не заземлишь и не встряхнешь – мертвее мертвой. Но если вдохнешь в нее жизнь, она может стать маленьким подобием меня.
Представь: зима – снег, сугробы, ураганы, ветер – это все я. И маленькая снежинка – это ты. Я Бытие, огромная вселенная, а твое сознание – зеркало, в которое я могу посмотреться и увидеть себя в виде маленькой снежинки. Глядя на доброе в тебе, я говорю себе: я хочу быть таким, а глядя на мерзость – я не хочу иметь в себе подобное. Даже если тебе не нравится, или ты не замечаешь, что я смотрю на себя через тебя, я вполне в это время могу собой любоваться. Но таких снежинок миллиарды и все они разные. Я не только ты, я еще Вампир, который пьет твою кровь, я – оборотень, который прислуживает вампиру, я – человек, который спрятался в домике.
– Путь долог и пространен, но разве понять человеческим умом вечность Бытия? – риторически вопросил Борзеевич, подошедший сообщить, что к прыжку все приготовлено и время на подходе. В его туманной речи не было никакой связи ни с тем, о чем Манька разговаривала с дьяволом, и вряд ли вообще надо было искать какой-то смысл.
– А солому на кой настелил вокруг избы? Не веришь мне? – усмехнулся Дьявол.
Но Борзеич не обратил на слова Дьявола ровным счетом никакого внимания. Наверное, от него мудрые наставления Дьявола тоже отлетали, он снова начал волноваться.
– Ты, Маня, сбереги себя, охрани от всего, что могло бы тебя остановить. Там, куда ты идешь, неугасимый огонь открывает врата Бездны.
– А ты-то откуда знаешь? – усмехнулся Дьявол. – Ты ж у меня неподсудный.
– Ворона на хвосте принесла, – ответил Борзеевич, вынимая из-за пазухи книгу.
Манька с любопытством полистала ее. От сердца отлегло: этот герой тоже вернулся живым и невредимым, но пролистать до конца не успела: Дьявол взял книгу из рук и сунул обратно Борзеевичу.
– Итак, повторим, – потребовал он учительским тоном, не терпящем возражений, когда они шагали к Храму. – Первая заповедь в Аду!
– Возлюби Бога Ада, превыше всех! – поспешно ответила Манька, выученный, как по нотам, урок. – Не сотвори кумира, тельца, идола и икону, никакого изображения их ни на небе, ни на земле, ни под землей! Я – Бог в земле своей! Все, что увижу – валить и бить, пока концы не отдаст… Интересно, а как правильно любить Бога? Мне казалось, все Бога любят, а понимает каждый по-своему.
– Последнее, наверное, было лишним, – с сомнением ответил Дьявол. – Богом надо быть в целом, а ты годна разве что выбросить тебя вон. Зачем придумывать Бога, если Он может сам за себя ответить? Главное, человека в нем не искать.
– Дьявол, – не выдержала Манька. – Ты у людей Олицетворение Зла. Я-то понимаю, что ты Бог. Но других людей каленым железом не заставишь думать по-другому. Ты видишь перспективу, заглядывая далеко вперед, когда человек предстанет перед тобой и будет держать ответ. А человек думает о настоящем. И чаще всего, думая о настоящем, он просит о неправедном. И, вместо помощи, ты удивляешь его своей несговорчивостью. Я уж поняла теперь! Я попросила от тебя помощи, а ты мне что? «Забей, Манька, мне одна польза от вампира, а от тебя головная боль!» И получается, что проще помолиться тому, кто царит над землей человека. Я бы тоже… помолилась, да молитвы не помогают. У людей Царь то в одну сторону смотрит, то в другую. И у оборотней. А у проклятого только в сторону вампира. Это подвиг, что люди так долго учились у тебя. Но они уже давно не учатся, и все, что помнят, это то, что сознание обладает бессмертием. Я-то теперь понимаю, что значат все твои проклятия, но другим не понять. Как понять, если бессмертие и проклятие, когда сознание становится смертным, понятия несовместимые?!
– Манька, я бы подержал тебя, – сказал Борзеевич, – но есть исторический факт: когда Дьявол выходит из себя, он очень быстро устраивает в думе человека переворот и немногие после его откровений остаются слепы. День сменяет Ночь, а Ночь сменяет День: я помню времена, когда у человека был День, и помню, как наступила Ночь. Пламя костров с людьми на дыбах вздымались к самому небу, и вопли их тонули в хоре улюлюкающей толпы. Мертвые не слышали их. Все, о чем они могли думать, это похоть и кусок хлеба на следующий день. Боль в каждом была настолько сильной, что сама мысль, что земля не стоит на трех китах и небо над головой не твердое, ужасала человека. И косили людей болезни, когда вымирали за несколько дней целые города.
Какой морок затмил разум человека на тысячи лет? Почему миллионы людей внезапно перестали интересоваться культурой, наукой, историей, забыли все, чему их учил Господь?
Когда Дьявол решит, что вампиров и оборотней стало много, он выкосит их, как сорную траву. Если они живы и здравствуют, значит их не так много, и среди них еще встречаются люди.
Пусть они думают о своем бессмертии, молятся на костях и прикладываются к мощам, оскверняясь мертвечиной. И прав Дьявол, убивая падаль. Что тебе до них? Радуйся, что Олицетворение Зла открывает тебе Врата Ада, чтобы злобная тварь ушла с твоей земли. Останешься ты живой или мертвой, разве это имеет значение? Ты знаешь, что ты – не бессмертна. Но тебе выпал шанс, когда голос твоего сознания может быть услышан. И это не подвиг – это мужественный поступок во имя себя любимой.
– Вот послушай, о чем говорит мудрый Мастер Гроб. Он знает людей, не как я, он знает, как ты, но довольно долго. Лучше подумай над тем, почему я могу звездануться, как Бог, а ты, имея частицу божественного «Я» не можешь! То-то и оно! – фыркнул Дьявол. – Если вернешься из Ада, может, и тебя клочок земли начнет узнавать. А теперь ответь, хочешь ли ты стать жертвой Небытия?
– Не знаю, – Манька обижено надулась.
– С такими мыслями, Маня, в Аду станешь головней. Верить надо в себя! – возмутился Дьявол.
– Не хочу! – нехотя призналась Манька. – Небытие не было и никогда не будет таким местом, откуда можно вернуться. Это смерть вторая, – заучено пробубнила она, и подняла мученический взгляд к небу. – Я только про предопределение не поняла! Как такое может быть, что Небытие предопределение дает, если ты, как ответственное лицо, меняешь одну материальную единицу объема и содержания на другую? Если Небытия как такового не существует. Сам же сказал, что его даже пустым местом назвать нельзя…
